Все лики любви

– Вот только простоват внешне, а так ничего, – отметилась и третья, самая разборчивая среди них на предмет мужской внешности, Ольга.

– Да ладно, – не согласилась Инга. – Глаза и губы, подбородок очень ничего.

– Ты что, на него запала? – заподозрила Ленка.

– А что, я бы с ним замутила. – Инга повнимательнее присмотрелась к объекту изучения и спросила: – А ты что думаешь, Вер?

– Вполне себе симпатичный мужчина, – вяло отметилась в разговоре Вера и пожаловалась: – Жарко.

Жарко. Учиться совершенно не хочется, девчонки разобрали все достоинства и недостатки аспирантика до мелочей, Вера в разговоре участия не принимала, пытаясь записывать лекцию. Когда прозвенел звонок, Михаил Андреевич, отпустив остальных, потребовал, чтобы вся их компания подошла к нему.

– Я как-то трудно для вашего понимания объясняю? – строго спросил он. – И вы пытались обсудить предмет моей лекции?

– Ну да, – подтвердила Ленка, не моргнув и глазом.

– Покажите ваши конспекты.

Пятисекундная пауза, за которой последовало покаяние.

– Ну, Михал Андреич, – заныла Инга. – Жарко, душно, мы не все записали…

– Если кто-нибудь из вас полностью записал лекцию, отпущу всех без вопросов, если нет, всем поставлю прогул.

В шесть быстрых девичьих рук Веру тут же вытолкали вперед. Он их отпустил, а ее попросил остаться, и строго попенял, когда за девицами закрылась дверь:

– Брацкая, вы не на менеджера тут учитесь, а на врача, и если будете прикрывать откровенных халявщиц и середнячков, то ничего толкового из вас не выйдет. Вы это понимаете?

– Вполне, но я и не прикрываю, это вы такие условия выдвинули. Вы ж не стали проверять конспекты у каждой из них.

Он внимательно посмотрел на нее и строго спросил:

– Брацкая, что вы делаете сегодня вечером?

– Ничего, – растерянно ответила она.

– Тогда встретимся в семь, у входа в первый корпус, – приказал он и вышел из аудитории, не дав ей ничего ответить.

В семь она ждала его, терзаемая смутными сомнениями, что испортит он ей жизнь студенческую своими придирками. Вот не понравилась она ему, видимо.

В первом случае угадала, во втором сильно ошиблась.

Он повел ее на свидание, почти классическое – кафе, прогулка по Москве, парк культуры. И поцелуй.

На этом классика закончилась. На поцелуе началось безумие.

Они оба не помнили, как оказались у него дома. Там тоже классика жанра – родители своей дачи не имели, но зато у них были хорошие друзья, на чьей даче они все еще и оставались, не закончив летний сезон.

Два дня Вера и Михаил просто не вылезали из кровати, даже не потрудившись придумать приличную отговорку для института, максимум, на что сподобилась Верочка, – это позвонить в общагу и предупредить соседок по комнате, что она жива и не пропала без вести.

И началось какое-то помутнение рассудка. Причем взаимное.

Им, как наркоманам, постоянно требовалось находиться рядом, дотрагиваться друг до друга и заниматься сексом! Где они только этого не проделывали! Уж в институте Вера узнала про такие укромные места и каморки, о существовании которых и догадаться-то было трудно. А им все пофиг – хоть в пыли, хоть в грязи!

Это было настоящее, стопроцентное помешательство. Вера забывала есть и пить, практически забросила учебу и неслась на свидания, вообще не замечая ничего вокруг, а заметив Михаила издалека, только на него и смотрела.

Она не могла долго находиться без Миши, у Верочки начиналась конкретная психологическая «ломка». В то время она очень сильно напоминала известную подопытную крысу, которой подвели электрод к той части мозга, что отвечает за удовольствие, и дали кнопку, активирующую электрод. И она жала, жала и жала, пока не умирала от голода и обезвоживания – ни о чем другом крыса не помнила, и ничего больше ей не надо было.

Вера не узнавала саму себя в короткие моменты просветления, но ничего не могла с собой поделать – это было сильнее ее. Сколько раз ее пытались остановить девчонки-соседки – бесполезно, она никого не слушала – к Мише!

Просто каким-то чудом не завалила сессию полностью. Преподаватели недоумевали – лучшая ученица потока, талантливейшая девочка, труженица, что с ней такое могло случиться?! И из жалости ставили тройки, и почти каждый из них рекомендовал Верочке обратиться к специалисту.

– Иногда так случается, – мягко пояснил ей один из них на экзамене, – некоторые студенты от слишком усердной учебы впадают в психический ступор. Вам надо, милая, обратиться к психиатру, это легко исправляется.

Вера кивала. И в этот момент думала только о том, что через час встретится с Мишей.

Она не поехала в каникулы домой, и обеспокоенная ее странным состоянием мама приехала сама и ужаснулась! Дочь было не узнать! Она похудела, выглядела замученной, в глазах – болезненный фанатичный блеск, и разговоры только о Мише и ни о чем другом. Евгения Максимовна расплакалась, и только мамины слезы как-то смогли отвлечь Верочку от предмета ее страсти и обратить, наконец, внимание на родную мать.

– Мам, ну что ты? – недоумевала дочь такой материнской чуть ли не скорби.

– Этого следовало ожидать, – тяжко вздыхала мама, вытирая слезы.

– Чего? – уточнила Вера.