Все люди - враги

Все люби без исключенья!

(Гейне. Пер. В. Левака)].

Итак, Тони сказал им, что он и синьорина собираются sposare [Пожениться (итал.)] (нельзя сказать по-итальянски:

вступить в законный брак), - и старики пришли в неистовое волнение от того, что у них в доме происходит такой роман. Мамма поцеловала руку Кэти, а Баббо похлопал Тони по плечу, приговаривая "браво", "браво", как будто Тони произнес спич, восхваляющий правительство, или переплыл Ла-Манш. Наконец они отпустили их, и Кэти с Тони ушли, сопровождаемые улыбками, кивками и бесчисленными arrividercis [Прощайте (итал.)], и очутились на улице.

- Нам незачем идти по дороге, - сказала Кэти,-- тут есть новая тропинка, которая идет вниз до самой пьяццы. Дорога такая пыльная, там все время машины и экипажи. А эти vetturini [Кучера (итал.)] - сущее наказание.

- Мне вчера вечером не особенно понравились эти цветы, - сказал Тони, когда они дошли до ромашек и лупинусов, - но сейчас я отношусь к ним весьма благосклонно. Знаешь, Кэти, я чувствовал что-то неладное, когда мы пришли сюда вечером, но не мог понять, в чем дело. Почему ты мне тогда же не сказала?

- Я не могла. Я так боялась, что ты меня больше не захочешь и вежливо дашь мне это понять. Для меня это было бы гибелью. Поэтому я подумала, что пусть лучше у меня будет хоть один день полного счастья, а потом я уйду навсегда.

- А теперь ты рада, что осталась?

- Ах, так рада, так счастлива. Сегодня утром я встала, точно на собственные похороны, и так испугалась, когда ты вошел. Я знала, что ты заставишь меня рассказать все, а мне так не хотелось испортить твое воспоминание обо мне. А теперь... я даже не знаю, была ли я когда-нибудь так счастлива, как сейчас, кроме наших давнишних счастливых дней здесь же, но теперь это гораздо глубже и прекраснее. Может быть, потому, что так много пришлось выстрадать. И потом, какое счастье, избавиться от этого магазина и от Вены, которую я когда-то так любила, а Они подошли к пьяцце, когда Тони, вспоминая прошлое, рассказывал о своем приезде в Вену.

- Ну вот мы и пришли, - сказал он, - надо отправить твои письма. Я расскажу тебе остальное в другой раз.

- Что ты делал в Вене?

- Метался по городу как сумасшедший, разыскивая тебя, ходил по твоему старому адресу, расспрашивал разных неприятных людей, проклятый бошполицейский задал мне головомойку, - прости, милочка, но это действительно был бош.

- Не сомневаюсь, - ответила Кэти, вздохнув. - У нас их сколько угодно до сих пор, даже в Австрии.

- Он, впрочем, был не так уж плох, не такой, как эти ненавистные пруссаки. Но забудем о них. Моя Германия - это Германия Гейне, Моцарта и Кэти.

Они отправили письма, а затем свернули на маленькую улочку с магазинами, которая поднималась в гору к аллее из акаций и какому-то саду с кафе. Магазины были неважные, а цены безумно высокие, но Тони во что бы то ни стало хотелось купить Кэти несколько платьев. Нужно было сделать это непременно сегодня, в другой день это было бы уже не так интересно. Он попросил ее подождать минутку, а сам зашел в аптеку, купил какую-то ненужную зубную пасту и спросил, нет ли поблизости какой-нибудь приличной не особенно дорогой портнихи. Аптекарь сказал, что его сестра держит магазин дамских платьев, - по этой же улице, шестой дом с правой стороны, - и дал ему неизвестно зачем рекламную карточку с адресом.

- А белошвейка? - спросил Тони. - Нет ли тут какой-нибудь, где не слишком запрашивают?

- Ах, синьор, этого я не знаю. Вы спросите у моей сестры.

У входа в магазин висело несколько платьев из хлопка, и Тони как бы случайно остановился возле них. Он взял одно, потом другое и показал Кэти.

- Как ты находишь? Очень плохонькие, не правда ли?

- Совсем не так уж плохи, а что за цены! Почти так же дорого, как у нас.

- Давай посмотрим, что у нее там есть. Идем-ка.

Мы можем ничего не покупать, если тебе не захочется.

Тони показал карточку аптекаря и спросил la padrona [Хозяйку (итал.)]. Когда хозяйка появилась, он шепнул ей, что синьоре нужно одно платье сейчас же, два других на заказ - при условии, что материал будет хороший, а цены божеские.

- Ты не обращай внимания, если я буду торговаться, - сказал он Кэти. С этой публикой иначе нельзя. Им это даже доставляет удовольствие.

- Будто я их не знаю! Но, право, мой дорогой, мне не нужны платья. У меня есть то, которое на мне, и еще одно с собой, да еще пришлют кое-что из Вены.

- Все равно, посмотрим.

Им показали много готовых платьев, на редкость хороших, если принять во внимание, что они находились на глухом островке; правда, магазин снабжал местную знать и зимнюю курортную публику. Кэти прикидывала перед зеркалом одно платье за другим, но Тони заметил, что ей особенно понравилось одно красное, шелковое. Посмотрев на ярлычок с ценой, она выпустила платье из рук, точно оно ее ужалило.

- Мне больше всех нравится вот это, - сказал Тони. - Примерь его, Кэти.

- Оно страшно дорогое, Тони.

- Сколько?

- Семьсот лир.

- Ничего. Надень его. Мне хочется посмотреть на тебя в нем.

Приказчица поставила ширму, и Кэти переоделась.