Все лорды Камелота

– При дворе Артура меня заставили скрепить целованием примирение с теперь, слава богу, покойным принцем Ангусом. А кроме того, я всегда числила и Торвальда, и тебя в стане своих если не друзей, то, во всяком случае, союзников. Зачем мне было показывать это при дворе короля, навязавшего мне весьма тяжёлые условия мира? Что же касается желания видеть Торвальда, то знаешь, иногда так не хватает твёрдого мужского плеча, на которое можно было бы опереться…

– Об чём речь, родная! Вот моё плечо, опирайся сколько влезет. Опять же, вон у тебя сколько плечистых мужиков.

– Сейчас мне нужен Торвальд, – внезапно становясь серьёзной, произнесла Лендис, сбрасывая с себя ненужный уже образ доброй лисовской подруги. – И я бы желала, чтобы он поспешил с твоим освобождением.

– Властительная госпожа. – Один из танов, вероятно, тот самый, которому достались выморочные владения, вышел во двор, где находились Лис с Лендис. Насколько я мог видеть, появление королевы в маноре [20] Геллинов было тщательно обставлено. Здесь уже вовсю хозяйничали воины в пледах различных кланов, очевидно, выступившие в путь ещё вчера вечером и утром впущенные в крепость алчным Дольбраном. – Властительная госпожа, – вновь повторил верный слуга королевы, – всё закончено. Какие ещё будут повеления?

– Оставайся здесь со своими воинами и наведи порядок, – скомандовала Лендис. – Золото изменника я заберу с собой. Его сына пусть ведут связанным меж двух коней, в назидание тем, кто надеется изменой заслужить то, что достигается верностью. Сообщи остальным, что мы немедля отправляемся в Пейнкаррик.

– «Ну шо, Капитан, адресок записать или так запомнил? Не заставляй девочку ждать. Шо-то ей приспичило заполучить себе твоё плечо. Впрочем, надеюсь, и остальными частями тела она не побрезгует. В общем, лети с приветом».

Я усмехнулся. Пожалуй, действительно нужно было быть с приветом, чтобы лететь в гости к моей милой родственнице. Но тут уж, как говорится, ничего не попишешь.

* * *

Её величество владетельная королева Лендис не кривила душой, говоря о том, что будет рада меня видеть. Когда вечером проведённый Годвином к воротам её замка я протрубил в рог, требуя опустить мост, она буквально сияла, благосклонно отвечая на мои приветствия, словно лишь совсем недавно мы расстались с ней лучшими друзьями и нынче вновь договорились встретиться за «чашечкой чая».

– Я знала, мой дорогой, что ты пожалуешь сюда, но и подумать не могла, что так быстро. А что за прелестный мальчуган сопровождает тебя? Ты завёл дружбу с друидами? – улыбаясь, щебетала она, и не знай я, сколь хладнокровно эта очаровательная женщина способна обрекать на гибель своих врагов, я бы, может, пленился её милой непосредственностью.

– Я Годвин, овидд, – гордо расправляя плечи, произнёс подросток.

Собственно говоря, в этом никто не сомневался. Зелёный балахон моего проводника вполне ясно обозначал его социальный статус. Но, видит бог, за те дни, которые он провёл в нашем обществе, в облике подростка появилось нечто новое, прежде, во всяком случае, в общении с нами не проявлявшееся. Вот этот самый рыцарственный гонор.

– Овидд? Ну конечно же, – не убирая с лица улыбки, произнесла королева. – Тогда мне понятно, как тебе удалось так быстро проведать о пленении нашего друга и добраться сюда. Полагаю, ты не думаешь, что я хочу причинить вам зло? Мы ведь друзья, не так ли?

– Мой брат Эстольд тоже ходил в твоих друзьях, – кланяясь в ответ, произнёс я. – Это не помешало тебе наложить на него заклинание неподвижности в самый ответственный момент боя.

– Да, – печально согласилась Лендис. – В тот самый миг, когда, зарубив телохранителей моего мужа, он рвался к шатру, где я находилась. Тебе не хуже меня известен яростный нрав нашего брата. Никто не вправе осудить меня за то, что я испугалась и, не желая угодить под его меч, спасалась единственно возможным для меня способом. Но ведь не я нанесла Эстольду смертельный удар. Поверь, если бы не этот злосчастный оруженосец моего мужа, я бы пленила Эстольда, и под моей защитой он был бы вне опасности. Увы, воля небес выше нашей воли, но я отреклась от мести за Шнека, поражённого стрелой Лиса. Полагаю, и ты не должен держать на меня зла за печальный исход злополучного боя, во время которого я потеряла и мужа, и, – она горько вздохнула, – брата.

Мне ничего не оставалось, как про себя наградить дорогую кузину аплодисментами. Воистину, всё обстояло почти что так, как о том говорила Лендис. Поймать её на откровенной лжи даже мне, её «погибшему брату Эстольду», было невозможно. Не знай я, какую роль в той войне играло это хрупкое очаровательное создание, – с радостью поверил бы каждому её слову. Однако я прекрасно помнил, что Шнек был лишь марионеткой в этих нежных руках и что зеленоглазая красавица отлично знала о готовящемся нападении и в нужный момент весьма успешно вывела из игры две ставшие чересчур опасными фигуры. Причём не ударив для этого и пальцем о палец. Но внешне всё обстояло именно так, как о том рассказывала Лендис. Впрочем, к чему ворошить былое?