Все могут короли?!

   Несколько минут после того, как стражники уволокли негодяя, мы сидели молча, думая каждый о своем. Лично я пытался найти ответы на оставшиеся у меня вопросы и не находя, все никак не решался задать их мрачному, как грозовая туча Гийому. Его состояние было мне понятно и вполне закономерно, никому не может понравится, когда самые сокровенные и интимные подробности его семейной жизни вываливают на всеобщее рассмотрение.

  -Давайте отложим все остальные дела на утро, - так и не дождавшись новых указаний консорта, осторожно предложил бывший мажордом, - сегодня был очень трудный день и всем нужно отдохнуть.

  Я был полностью с ним согласен, но едва начал подниматься со стула, как решительное - нет, произнесенное Гийомом, вернуло меня на место.

  -Нет, я хочу сегодня же покончить с этим вопросом. Не все из присутствующих знают, как на самом деле обстояло дело с этим браком... а те, кто знает, не в курсе некоторых деталей... важных для понимания моих тогдашних действий. Я никогда никому этого не рассказывал... и потому попрошу меня извинить... если иногда буду прерывать рассказ, и еще... прошу, не задавайте вопросов. Мне было всего двадцать лет... и я скакал по жизни как жеребенок по весеннему лугу, когда герцогские стражники привезли тот указ...

  Глухой голос монаха звучит чересчур ровно и размеренно, а я, прикрыв, словно от усталости, глаза, живо представляю себе, как юный герцог Ференц Антор Гийом Дабтурский, прыгая через ступеньку, взбежал на второй этаж фамильного дворца, где в кабинете, заставленном потемневшей старинной мебелью, его ждал отец. Чтобы сухим голосом, старательно скрывая эмоции, торжественно сообщить, что его дорогого мальчика выбрала в супруги великая герцогиня Алексанит.

  -Но ведь она же старуха?! - не удержался от недоуменного восклицания озадаченный этим сообщением отпрыск, еще не понимая окончательно, что его судьба уже предрешена и никакие мольбы или доводы не имеют никакого значения.

  -Ты отправляешься в путь немедленно, - так же сухо сообщил старый герцог Дабтурский, сделав вид, что не услышал отчаяния в бестактном заявлении сына.

  И только когда двое стражников шагнули к юному герцогу, а третий недвусмысленно распахнул перед ним дверь, старик как-то жалко смигнул и на миг искривил рот в горестном вздохе. Но тут же взял себя в руки, и стоял величественной статуей, пока бросавший на него потрясенные взгляды Антор не исчез в глубине анфилады сумрачных залов. Лишь в этот момент старый герцог позволил себе обессиленно рухнуть в кресло и его поникшие плечи затряслись от безнадежных рыданий.

  До самого Гийома суть происходящего начала доходить только в карете, куда его непреклонно проводили люди герцогини, не обращая никакого внимания на горячие уверения жениха, что он умеет прекрасно держаться в седле. Уже через несколько часов бешеной скачки, когда юноша немного пришел в себя и рассмотрел обитое мехом нутро кареты, он сполна оценил и удобное ложе, и откидывающийся столик. А особенно крошечные окошки, сквозь которые нельзя было просунуть даже голову, и отгороженную в задней части кабинку с дыркой в полу. Эта карета, украшенная снаружи золотыми вензелями и гербом повелительницы, изнутри была тюремной камерой и все его сомнения в сделанных выводах развеялись в тот момент, когда на короткой остановке, требующейся для смены лошадей, ему просунули в окно деревянные горшочки с едой и питьем, а к ним деревянные же миски и ложки.

  Через сутки, глубокой ночью, карета вкатила в передний двор замка и по-прежнему молчаливые охранники проводили полусонного жениха во дворец. Чтобы уже через полчаса, отведенные на купание и облачение в парадный камзол, поставить в тронном зале перед настоятелем зеленого монастыря. Рядом решительно встала худенькая девушка с затравленным взглядом синих глаз и по её свадебному наряду лорд Антор понял, что это и есть герцогиня. Ее хрупкость и юный вид мгновенно примирили герцога с ролью жениха, и он чувствовал себя вполне довольным внезапным поворотом судьбы, пока не услышал заключительных слов монаха, объявившего его не мужем, а консортом. Это унизительное званье, словно удар молота вдребезги разбило едва возникшую симпатию, вмиг сделав Гийома врагом коварной супруги.

  А она, заметив изменившийся взгляд юного супруга, только крепче сжала искусанные губы, как он тогда ожесточено решил - страстным любовником.

  Разумеется, ни о какой взаимной любви после этого Антор и не помышлял, да и молодая жена ловко избегала встреч с супругом, особенно когда стало ясно, что его краткие визиты в супружескую спальню принесли желаемый результат. Все изменилось после рождения Элессит. Неожиданно даже для себя Антор почувствовал в сердце необычайную нежность и теплоту, рассматривая золотистые волосики и крошечные кулачки дочери. Он точно знал, что ребенок его, Алекса не дала ни единого повода для сомнений, и кроме того, фамильное родимое пятно, украшавшее поясницу всех отпрысков герцога Дабтурского, обнаружилось на своем законном месте.