Все мои чувства к Ней

Я знаю, что когда посмотрю в Ее глаза искра радости от того, что я пришел обожжет мне сердце так, что перехватит дыхание. Совесть, преданность Крис, приличия, уважение к Ее статусу — всё было охватило огнем и осталось животное притяжение. Она в метре от меня, но за отсутствием людей расстояние сокращается до миллиметров. Ее холодность — это сигнал, статус состояния системы, это Ее молчаливое согласие при полном отказе от действий. И я принимаю это, и, черт возьми, я люблю Ее настолько сильно, что не могу причинить Ей такое условное зло, как общественное осуждение. Все эти люди, кто бросят в нас камень, поговорят, а дальше найдут новых жертв, а Мы можем обрести Наше счастье, существовать как единое целое, не притворяясь, не разлучаясь, мы можем быть вместе и делиться собой друг с другом, как конфетами, купленными в обед. Но я не могу навредить Ей. Я запрограммирован на то, чтобы помогать и оберегать Ее, я едва ли контролирую свои мысли, слова и действия. Предлагаю сделать Ей кофе, но Она отказывается, Она же «всё сама», и мы идем в маленькую каморку на первом этаже, где Она в тупике, в ловушке, там даже не разойтись, чтобы не коснуться друг друга. Мои руки сдерживает горячая, обжигающая чашка.

По возвращении на второй этаж вся собранная мной по крупицам картина, которую я буду многими месяцами или даже годами пересматривать перед сном смазывается появлением учредителя компании. Он нередко засиживался на работе или приезжал за несколько часов до открытия офиса — видимо, это что-то вроде возрастной бессонницы. Эта простая случайность, но такая яркая иллюстрация несоответствия места времени и действия. Но я не могу потерять все снова. Сейчас наша с Ней связь, которая столь сильно ощущается, когда мы наедине, бестелесно, но так пронизывающе, что я должен сказать Ей, определенно должен. То, что мы слушаем на повторе порой так в корне разнится с тем, что мы объявляем любимой или качественной музыкой, это то, что резонирует с нашей душой, будь даже это примитивное стихосложение с не менее примитивной мелодией. Эта песня, как будто списана с показаний моей души. Лучше даже я не могу сказать. Я никогда ранее не слушал при Ней музыку громко, напоказ, не делился с Ней музыкой. Я смотрел на Нее, когда слова проникали в Нее, и я видел, как Она принимала их, понимала, пропускала через себя. Вот так и прошла наша беседа, вот так и состоялось мое признание. Слова в песне не давали Нам общей на двоих надежды, но тем, что они были в воздухе и объединяли Нас, они давали надежду, что Мы есть друг у друга.

Она танцует

Кроме той магии, которой обладала Она — обращать меня из циничного, сухого, прохладного человека в сентиментального, чувственного горе-философа — Она умела рассмешить меня. Рассмешить не шуткой, не картинкой, Она могла рассмешить самой собой, своим взглядом, своей нелепостью. Но в этом кривлянье было что-то настолько органичное, чего я так всегда жаждал увидеть. Однажды, еще давно, когда немного времени прошло с нашего знакомства по коридору офиса прошла девушка — то ли представитель заказчика, то ли партнера. В тот момент я думал о том, как же изменились мои внутренние настройки, как иначе работают мои рецепторы, мои органы чувств были все обращены на Нее, но я попытался проверить, откликнется ли что-то во мне при взгляде на женскую фигуру. Никакого отклика не последовало, но в эту сотую долю секунды Она перехватила мой взгляд и бросила мне его назад с такой ироничной укоризной, что застигнутому врасплох, без вины виноватому мне ничего не оставалось, как пристыженному, укрыться за монитором от накрывающего хохота. Такие моменты сближали лучше объятий, касаний рук и слов. Мы смеялись и над нелепой музыкой, которая стояла на рингтоне учредителя и так не вовремя играла на встречах. Это развлекало только Нас, Мы в такие моменты были счастливы и близки одновременно…вместе…