Все мои лица

Тихо. Корпускулы времени сливаются в секунды, в минуты, в вечность. Соляным столбом я застыла в своем дворе. На века. Дверь – чёрный вертикальный провал в неизвестность, в ужас. Там вовсе не мой дом. А что? Чёрная дыра. Она засосала Байбакова. Она засосет и меня. Надо бежать. Но я застыла.

Вышел Глеб. Пистолета в его руке не было.

– Лена, – он разводит руками, – вас обокрали.

«Фу-у-у», – ужас облачком вылетает из моего рта. Меня обокрали. Нормальные живые люди. Не мёртвое чудовище. Пришли и взяли, что хотели. Не ждали меня, не подкарауливали.

Байбаков с удивлением смотрит на меня, я улыбаюсь. Тут к нам подруливает Клавдия Тихоновна, соседка по двору. Она живет в трёхэтажке за детской площадкой. И выгуливает на этой площадке свою болонку, визгливого и злобного хорька, пардон, кобелька Мишеньку. И ругается с мамашками, которым почему-то не нравится собака, писающая в песочницу. Клавдия ещё та старушка. Короткий седой ежик, джинсы и красные сапоги на каблуке, тыльные стороны ладоней покрыты замысловатыми узорами темно-коричневого цвета. Уверяет, что татушки ей сделали в тибетском ашраме, куда её носило по молодости. Клавдия знает всех во дворе. И меня, естественно. Сейчас она тянет Мишеньку за собой, ей очень интересно, с кем это я приехала. А Мишеньке не интересно, он не хочет отходить от кустов, он еще не всё прочитал на собачьей доске объявлений. Он хрипит, повиснув на поводке. Но в весовой категории Мишенька здорово проигрывает хозяйке, и подъезжает к нашим ногам, лёжа на боку.

– Леночка! Вы же переехали?!

– Когда? – Байбаков берёт быка за рога.

– Ну как же! – Клавдия морщит лоб, шевелит губами.

Там, за морщинистым лбом, у старушки календарь, с датами она на «ты». И точно:

– Десятого января, в понедельник. Фургон подогнали. Грузчики аккуратненько всё вынесли и погрузили. Я подходила. Хозяйка, говорю, где? Переезжает на новую квартиру. Я думаю, и правильно, чего в этой развалюхе жить. Сейчас та-а-акие хорошие новые дома строят. С лоджиями. Я б сама переехала. Было б на что. А вернулись чего? Забыли что-то?

– Гражданка… Как ваша фамилия? – Байбаков вытаскивает свои корочки, сует Клавдии в нос, – оставьте свои координаты, – и явно, чтоб подсластить, – вы так толково рассказываете, мне б в отдел таких сотрудников.

Польщенная Клавдия диктует свой номер. Еще что-то пытается спросить, но Байбаков взглядом, как ковшом бульдозера, отодвигает её и, подхватив меня под руку, тянет за дверь, внутрь квартиры.

Под лестницей на затоптанной площадке валяется моя холщовая торба с банкой сгущенки. Не польстились «грузчики». Зато в остальном сработали на совесть. Поднявшись наверх, я ахнула: всё вывезено подчистую. Ну как всё? Кое-что оставили. В угол были свалены забракованные шмотки: что-то из моего детского, папины рубашки, устарели, не модные, ещё какие-то тряпки. Шубы, и мамина, и моя маленькая, папины куртки, дубленка, всё исчезло. Натуральный мех – вечная ценность. Там же, в тряпье, валялись распатроненные фотоальбомы. Может, искали в них деньги? И на окошке стоял ночник-сова. Просто забыли. Вывезли всю мебель, включая кухонную. Да, у нас была дорогая мебель, кое-что даже антикварное. Была. Теперь в квартире пусто, только тёмные пятна на обоях отмечают места, где стояли шкафы и комоды.

Мне не оставили даже раковины на кухне, она была вмонтирована в столешницу из искусственного камня, с ней и ушла.

– Ну дела… – протянул Глеб. – Как же вы, Лена, жить будете?

– А вы знаете, я хорошо буду жить, – мне почему-то было совсем не жаль ни мебели, ни тряпок.

Разве память в вещах? Память в голове. Я взяла с подоконника сову.

– Начну все заново. Ремонт сделаю. И будет тут мой новый дом. Только мой.

– Ну в новом доме надо на чём-то спать. Давайте я вам раскладушку привезу? И пару тарелок. А как вы посуду мыть будете?

Я махнула совой:

– В ванне. Ванну, надеюсь, не унесли?

Ванна была на месте. Старая, чугунная, вплавленная ножками в пол. Тут без отбойного молотка не управиться. Раковину со шкафчиками, правда, свинтили.

Байбаков уехал, потом вернулся. Привёз мне, как обещал, раскладушку, постельное бельё, целую коробку посуды и старый мобильник. Сказал:

– Я сюда Машин номер забил и свой. Вот, смотрите, сплошные телефоны спасения: 911, 112, 02, 02. Специально такой покупал. Запомнить легко.

Потом я заперла за ним дверь и начала новую жизнь. Только свою.

***

Знаете, куда я пошла первым делом? Ну уж, конечно, не в строительный магазин за новыми обоями. И не к Рустаму в петит узбек, хотя туда я собиралась, все-таки и он, и мама Мамля, и Верка, и мальчишками мне нечужие. Свои, можно сказать. Если бог не дал семьи, имею право выбирать в родственники, кого захочу. Я и выбрала. Их выбрала. И Африку, само собой.