Все мы - дети из Буллербю

— Да, — ответили мы.

— Ах, миленькие мои, не возьмете ли вы мне кое-что?

Мы, конечно, охотно согласились. Она хотела, чтобы мы купили катушку ниток сорокового размера и банку ванильного сахара.

— Погодите-ка, мне что-то еще было нужно? — добавила она, стараясь вспомнить.

— Кусочек хорошей фалунской колбасы? — подсказала я.

— Да, да, именно это я и хотела сказать. Как ты догадалась?

Потом мы с Анной пошли в Стурбю. Мы немножко волновались, боялись, что мы не запомнили все, что нам велели купить. Сначала мы стали вспоминать, перечислять друг другу все предметы. Но скоро нам это надоело. Мы шли рядом, размахивая корзинками. Солнышко сияло, деревья так хорошо пахли. Мы пели на весь лес: «Кусочек колбасы высший сорт!» И это звучало красиво. Сначала я пела: «Кусочек колбасы» на красивый медленный мотив, потом Анна весело и бодро подхватывала: «Высший сорт, высший сорт!» Время от времени я пела на мотив марша, и мы шагали по-военному. А потом решили петь обе с начала до конца на очень печальный и красивый мотив. Такой печальный, хоть плачь.

— Ах, какая печальная эта песня про фалунскую колбасу, — сказала Анна, когда мы наконец дошли до магазина.

В магазине была уйма народу, и нам пришлось долго стоять в очереди. Взрослые все время подходили к прилавку, заставляя нас пропускать их. Ведь они думают, что детям можно стоять там сколько угодно. Они все время лезут без очереди. Но под конец в магазин вышел сам дядя Эмиль. Мы его хорошо знаем. Он начал расспрашивать, как дела в Буллербю, много ли яиц мы съели на Пасху и скоро ли мы собираемся выйти замуж.

— Замуж мы, ясное дело, вовсе не собираемся, — ответили мы.

— А что вам, милые дамы, угодно купить сегодня? — спросил дядя Эмиль.

Он вечно задает чудные вопросы, но мы его все равно любим. У него маленькие рыжие усики, а за ухом ручка с пером. Он всегда угощает нас кисленькими леденцами из большой железной коробки.

Сначала Анна перечислила все, что должна была купить своей маме и дедушке. И дядя Эмиль взвесил по очереди все, что она выпалила, и положил в пакеты.

Потом настала моя очередь говорить, что мне надо купить для своей мамы и для мамы Улле. Мы обе ужас как боялись что-нибудь забыть. Дядя Эмиль угостил нас кисленькими леденцами, и мы отправились домой.

Возле школы стоял один знакомый мальчик. Он увидел, что у нас новые шапочки.

Когда мы ушли уже довольно далеко, были уже возле перекрестка, там, где начинается дорога в Буллербю, я спросила:

— Анна, а ты не помнишь, купила я дрожжи или нет?

Анна сказала, что не помнит. Тогда мы стали щупать все пакеты в моей корзинке. На ощупь нам не попалось ничего похожего на дрожжи. Пришлось вернуться назад в магазин. Дядя Эмиль засмеялся, дал нам дрожжи и еще угостил кисленькими леденцами. И мы снова пошли домой.

Только мы дошли до перекрестка, как Анна закричала:

— Ой, а дедушкина камфарная мазь!

Когда мы дошли до другого перекрестка, Анна вдруг так испугалась, что мне стало жаль ее.

— Лиса! — воскликнула она. — Я почти уверена, что не купила сахар!

— Не выдумывай, Анна, — ответила я. — Ясное дело, сахар ты купила!

Мы опять принялись ощупывать все пакетики у нее в корзинке, но ничего сладкого не нашли.

Дядя Эмиль чуть не рухнул у прилавка, снова увидев нас. Но сахар мы получили. И еще несколько кисленьких карамелек.

— Придется мне заказать еще банку леденцов в запас, — сказал дядя Эмиль. — Я вижу, мне понадобится их целый склад.

— Нет, больше мы уже не вернемся, — успокоила его Анна.

Когда мы подходили к перекрестку, я сказала:

— Анна, давай быстро пробежим через улицу. А не то опять вспомним, что мы забыли купить.

И мы быстро пробежали перекресток.

— Здорово получилось! — обрадовалась Анна.

Наконец-то мы зашагали по дороге к дому. Ах, какой хороший был день! Один из первых теплых дней. Солнышко светило, и в лесу так хорошо пахло!

— Давай будем снова петь, — предложила Анна.

И мы запели. Это была опять песня про колбасу: «Кусочек колбасы». Песня у нас получилась такая же красивая, как по дороге в магазин. Анна предложила спеть ее в школе на экзамене. Мы не переставая пели, топая в гору.

И вдруг, когда я снова очень красиво пропела «Кусочек колбасы», Анна с диким видом схватила меня за руку.

— Лиса! — крикнула она. — Мы не купили ни кусочка фалунской колбасы!

Мы сели у обочины и долго не могли сказать ни слова. Потом Анна сказала:

— Хорошо, если бы этой колбасы вовсе не было на свете!

— Нечего было пробегать через перекресток! — рассердилась я.

Пришлось снова возвращаться в магазин. Делать было нечего. Ух, до чего нам это надоело! Мы больше не пели. Анна сказала, что петь про фалунскую колбасу на экзамене вовсе не годится.

— Не только на экзамене, но и вообще петь ни к чему. Такая дурацкая песня!

Увидев нас, дядя Эмиль схватился за голову и помчался за новой банкой леденцов. Но мы сказали, что больше леденцов не хотим.

— Вот как? Так что же вы хотите? — спросил он.

— Три куска фалунской колбасы, — ответили мы.

— Если только у вас есть колбаса высшего сорта, — добавила Анна.

Мы еле потащились домой. Когда мы дошли до перекрестка, Анна оглянулась и сказала: