Все мы - дети из Буллербю

Я знаю, как нужно держать маленьких детей. Тетя Лиса научила меня, что им надо поддерживать спинку. И знаю, как держать их, когда купаешь, чтобы ни за что не окунуть в воду с головой. Я держала Черстин, а Анна мыла ее мягкой тряпочкой. Черстин дрыгала руками и ногами и говорила «рюй-рюй». И еще она старалась схватить ртом тряпочку, но ничего у нее не вышло!

— До чего она хорошенькая, — сказала Анна, — так бы ее и съела!

Анна положила на кухонный стол одеяльце и простынку, чтобы вытереть Черстин. Когда мы искупали малышку, я осторожно положила ее. Мы вдвоем завернули ее в простынку и вытерли. Потом мы напудрили ей все тельце. Черстин вдруг засунула большой палец своей ножки в рот и стала сосать его. До чего же ловко она это сделала! Ни у кого на свете нет таких хорошеньких пальчиков, как у Черстин! Но нам пришлось вытащить их у нее изо рта. Ведь нам нужно было надеть на нее маленькую рубашечку и распашонку. Потом тетя Лиса помогла надеть на нее подгузник, потому что это уже потруднее. Потом мы надели на нее штанишки. Теперь она была готова, и тетя Лиса покормила ее.

Потом мы с Анной вышли во двор и стали катать Черстин в коляске. Мы играли, будто Анна — папа, а я — мама. Скоро Черстин уснула. Но мы продолжали катать ее, нам это очень нравилось. Но тут пришел домой Улле. Он тут же бросился к нам и отнял у нас коляску, как будто боялся, что мы украдем Черстин. Но когда он недолго покатал коляску, то позволил и нам повозить ее немного. Мы рассказали ему, как Черстин сосала свой большой палец ноги. Улле радостно рассмеялся и сказал:

— Да, уж просто никто не поверит, что эта девчонка выделывает! Может, она циркачкой станет, когда вырастет.

Он еще покатал ее, а потом добавил:

— Значит, она сосала большой палец ноги? Она это каждый день делает. Но я рад, что вы это тоже видели.

Тут Черстин проснулась и поглядела на Улле. А он пощекотал ей под подбородком и сказал:

— Привет, малявка! Так ты сосала палец ноги?

Он снова засмеялся и выглядел таким довольным.

КОГДА ИДЕТ ДОЖДИК

Однажды утром в начале летних каникул я проснулась в плохом настроении. Погода была плохая. Шел дождь, дул сильный ветер, гулять было нельзя. Вдобавок я поссорилась с Бриттой и Анной. Накануне вечером мы играли в классы, и Анна с Бриттой сказали, будто я наступила на черту, а я вовсе не наступала.

— Раз вы такие несправедливые, я не буду с вами играть, — сказала я.

— Ну и не играй! — ответила Бритта. — Без тебя обойдемся.

— Не думай, что станем тебя упрашивать, — добавила Анна.

И я пошла домой. А Бритта и Анна еще долго играли в классы. Я стояла в кухне за занавеской и смотрела на них, только так, чтобы они меня не видели. И я решила никогда-никогда больше с ними не играть.

Но все же как скучно было мне в это дождливое утро! Я никак не могла придумать, чем мне заняться. Буссе и Лассе простудились и лежали в постели уже целых три дня. Я пошла к ним, чтобы немножко поболтать. Но они оба читали книжки. Когда я стала говорить с ними, они что-то пробубнили. По правде говоря, мне очень хотелось пойти посмотреть, что делают Анна и Бритта. Но я вспомнила, какие они несправедливые, и решила, что ни за что в жизни не пойду в Норргорден. Вместо этого я пошла в кухню к маме.

— Фу, мама, как скучно! — сказала я.

— В самом деле? — спросила мама. — А я и не заметила.

— Да… а! Все время дождик льет. Даже не знаю, что мне делать.

— Я бы на твоем месте взяла бы и испекла бисквит, — предложила мама.

Мама сказала так, будто она думала, что я умею печь бисквит. А я вовсе не умела, во всяком случае, никогда не пробовала.

И надо же! Я испекла все-таки бисквит без всякой помощи. И какой еще вкусный! Хотя мама сказала мне, как его надо делать. И вот как я его испекла. Сначала я растерла в миске два яйца и две кофейные чашки сахарного песка. Я растирала долго, и мне это очень нравилось. Потом я растопила в кастрюле кусочек масла и смешала все вместе. После я взяла муку и молоко, не помню точно сколько. И насыпала туда тертой лимонной цедры и дрожжей в порошке.

Когда я пекла бисквит, то надела белый передник и белую косынку. Ах, как я волновалась, когда мама вынула бисквит из печки! Она выложила его на чистое полотенце. Он получился светло-коричневый и пышный. А я и не знала, что так хорошо умею печь бисквиты. Мама предложила мне угостить Буссе и Лассе бисквитом и соком. Я так и сделала. Они обрадовались. И сильно удивились, когда я сказала, что сама испекла бисквит.

А потом я придумала вот что. Хотя Бритта и Анна несправедливые, пойду-ка я к ним, прощу их и угощу своим бисквитом. Бритта, Анна и я посылаем друг другу письма в ящичке из-под сигар, который ездит у нас по веревочке от их комнаты в Норргордене к моей в Меллангордене. Я написала письмо, положила его в ящичек и посвистела. Мы так всегда свистим, это сигнал, что я посылаю письмо. А в письме я написала: «Я испекла бисквит, а вы приходите и поглядите, красивый ли он на вид».

Не успела я оглянуться, как они примчались. Они просто не поверили, что это я испекла такой вкусный бисквит, что мне никто не помогал. Но я сказала: