Все мы - дети из Буллербю

У нас в канаве растет первоцвет и золотой цветень[15]. Я придумала, будто я — принцесса Гулльпудра. Тогда Анна сказала, что она — принцесса Гулльвива.

— Добро пожаловать в мой зеленый дворец, — сказала я.

— Пожалуйте вы в мой зеленый дворец, — подхватила Анна.

Мы начали спорить, чей этот зеленый дворец. Но я придумала, что Гулльпудра и Гулльвива — сестры-близнецы и живут каждая в своем крыле дворца.

Ах, зеленый мой дворец,
ах, бурливая река, —

сказала Анна голосом, каким она говорит, когда мы с ней играем. И я тоже сказала:

Ах, зеленый мой дворец,
ах, бурливая река,

и воткнула в волосы веточку черемухи. Тогда Анна тоже воткнула веточку себе в волосы.

— Ах вы, белые цветы, — сказала я. И думала, что Анна скажет то же самое. Но она сказала:

— Ах вы, мои белые-белые… кролики.

— Какие кролики? — спросила я.

— Мои заколдованные кролики, — ответила Анна.

Она сказала, что у нее в зеленом дворце есть золотая клетка, в которой живут два маленьких заколдованных кролика.

— Ха-ха! — подразнила она меня. — А у тебя таких нет.

Но тут я увидела маленькую лягушку, которая сидела на краю канавы, и сказала:

— Ах ты, моя волшебная лягушка!

И поймала лягушку. Ведь все знают, что почти все лягушки — заколдованные принцы. Ну, ясное дело, в сказках. И Анна это знала. Она позавидовала моей лягушке.

— Ой, дай мне ее немножко подержать, — попросила Анна.

— Держи своих белых кроликов, — ответила я. Но Анна стала клянчить, чтобы я дала ей хоть на минутку подержать лягушку. И я позволила.

— Подумать только, а вдруг это в самом деле заколдованный принц? — сказала Анна.

— Это черемуха тебе в голову ударила, — ответила я.

Но тут я призадумалась. Может, у меня тоже голова закружилась. Ведь нагретые солнцем цветы черемухи так сильно пахли. И я вдруг подумала: кто знает, может, это и в самом деле заколдованный принц? Ведь в то время, когда были заколдованные принцы, жили и обыкновенные лягушки, вовсе никак не принцы. И тогда, может быть, какого-нибудь заколдованного принца нарочно оставили, чтобы люди думали, будто он лягушка. И если ни одна принцесса не захотела поцеловать его, он так и остался лягушкой навсегда. Даже после того, как все сказки кончились. И его, бедняжку, забыли здесь, у нас, в Буллербю, в канаве. Я спросила Анну, верит ли она в это, и она поверила.

— А раз так, — сказала я, — нам остается только одно. Мы должны поцеловать его, чтобы расколдовать.

— Фу, тви вале![16] — воскликнула Анна.

Тогда я сказала, что если в прежние времена принцессы были так же трусливы и глупы, как она, то и сегодня в наших канавах, наверно, полным-полно заколдованных принцев.

— Но ведь мы не настоящие принцессы, — попробовала увильнуть Анна.

— Все равно нужно попытаться, — сказала я. — Если мы попробуем вдвоем, может, и получится.

— Давай ты первая, принцесса Гулльпудра, — предложила Анна и сунула мне «заколдованного принца».

Я держала его в руке, смотрела на него и не решалась поцеловать. Меня чуть-чуть тошнило. Но ничего поделать я уже не могла.

И вдруг я кое-что придумала:

— Анна, не забудь, что лягушка эта — моя, если это и в самом деле заколдованный принц.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросила Анна.

— Ну, что ему достанется принцесса и полкоролевства.

Тут Анна рассердилась:

— Ну уж нет! Если я тоже помогу ему и поцелую, он такой же мой, как и твой. Выбирай сама.

Тогда я решила, что принц сам выберет принцессу, Гулльпудру или Гулльвиву, и сказала:

Раз, два, три, пали,
на четыре говори,
а на пять жди опять,
а на шесть дело есть!

И, зажмурив глаза, я поцеловала лягушку.

— Видно, этот принц очень сильно заколдован, раз не расколдовался. Я, пожалуй, не буду его целовать, — сказала Анна!

— Нечего увиливать, — рассердилась я. — Пожалуйста, принцесса Гулльвива!

Она взяла лягушку и быстро-быстро чмокнула ее. Анна так торопилась, что уронила ее в канаву. И лягушка запрыгала прочь.

— Ну и свинья же ты! — сказала я. — Не видать нам теперь заколдованного принца!

— Знаешь, наверное, только настоящие принцессы могут расколдовать такого уродца, — решила Анна.

И тут в кустах послышался громкий хохот. Там стояли Бритта, Лассе, Буссе и Улле. Они всё видели и слышали.

— Поглядите-ка! — воскликнула Бритта. — Они сидят и сами не знают, что делают.

А Лассе поднял глаза к небу и, кривляясь, сказал:

Ах, зеленый мой дворец,
ах, бурливая река,
ах вы, белые цветы!

— Ах, мои белые-белые кролики! — добавил Буссе.

— И лягушке достались королевство и половина принцессы! — крикнул Улле и даже согнулся от смеха.

Тогда Анна взяла пустую банку из-под анчоусов, которая была у нас в канаве, и плеснула водой прямо Лассе в ухо.

— Да, да, мы с Анной сами не знаем, что делаем, — сказала я.

ШКАТУЛКА МУДРЕЦОВ

Улле так берег свой зуб, который вытащил Лассе, как будто это был золотой слиток. Он носил его в кармане, в спичечном коробке и то и дело вынимал и разглядывал его.