Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми

В современном человеке живет не одна личность — у него их несколько, и каждая существует на своем уровне сознания. Лайонел Триллинг отмечает, что вплоть до XX века сюжет многих литературных произведений выстраивается вокруг персонажа, цель которого — добиться положения в обществе и вступить в брак. Таким образом осуществляется его мечта о счастливой жизни, и в этом суть его личности. Внутренних конфликтов у такого героя не было. В произведениях более позднего времени картина благополучного существования разрушается — примером может служить уже роман Гюстава Флобера «Госпожа Бовари» (1856), главная героиня которого пытается решить свой внутренний конфликт, возникший из-за несоответствия мечтаний и ее повседневной жизни. Она кажется себе запутавшейся в паутине бабочкой, но разрешить конфликт не в состоянии: все вокруг выглядит бессмысленным и ненужным, она вымещает боль на своих близких и в конце концов, морально и физически опустошенная, сводит счеты с жизнью.

Писательница Натали Саррот называет Эмму Бовари сгустком фальши: ее стремления к успеху и общественному признанию выросли из бульварной литературы и напоминают карточный домик. В современном понимании человеческий подлинности основную роль играет именно осознание того, что личность не ограничивается определенной ролью. Эта идея находит особенно яркое проявление в трудах французского философа Жан-Поля Сартра. В наиболее известной его книге «Бытие и ничто» (L'^etre et le n'eant) разбирается такой пример: официант идет по ресторану; он выглядит как официант, возможно, он даже чересчур похож на официанта. «Он подходит к посетителям шагом немного слишком живым, он наклоняется немного слишком услужливо»^[28]. Сартр обвиняет официанта в притворстве и говорит, что тот нереален, так как играет роль официанта, не являясь самим собой.

Одним из основных направлений философии послевоенного времени был экзистенциализм. Считалось, что личность постоянно создает более подлинную версию самого себя и борется с фальшью и закоснелостью. Среди самых популярных художественных произведений о поисках себя особое место занимает роман Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи» (1951). Его герой, юноша по имени Холден Колфилд, бродит по улицам Нью-Йорка, а читатель становится свидетелем его внутренних монологов. Юноша тяготится притворством — не только со стороны окружающих, но и своим собственным, ведь он вежлив по отношению к тем, кто ему отвратителен, и часто лжет. Подобно юному Вертеру, он бунтует против притворства и ненавидит насквозь фальшивую «взрослую жизнь» с ее нормами, правилами и размеренным укладом.

Бунтарство американской молодежи 1950-1960-х годов породила убежденность в том, что все люди уникальны, однако на протяжении жизни общество загоняет их в тесные рамки, обряжая всех в одинаковые серые костюмы и шляпы и расселяя по унылым пригородам с однотипными домами. В книге социолога Дэвида Рисмена «Одинокая толпа» (The Lonely Crowd; 1950) выводятся три типа человека: «традиционно ориентированные», «ориентированные изнутри» и «ориентированные извне». Первый тип в современном обществе практически не встречается. У людей, ориентированных изнутри, имеется своеобразный психологический барометр, который подсказывает им, как себя повести и какое решение принять, а ориентированные извне руководствуются действиями окружающих. Сам Рисмен оценочных суждений избегает, однако многие из тех, кто ознакомился с его трудом, приходят к выводу, что в современном обществе наблюдается переход к личности, ориентированной извне, и усматривают в этом проблему, особенно для нации, воспевающей индивидуальность.

Сходная проблематика поднимается в романе Ричарда Йейтса «Дорога перемен» (Revolutionary Road; 1961): молодые супруги Фрэнк и Эйприл Уилер постепенно отказываются от мечты переехать в Европу и заниматься любимым делом и, сами того не осознавая, уподобляются окружающим их обывателям. Йейтс не только обличает конформизм общества, но и критикует главных героев, полагающих, будто они особенные и непохожие на своих узколобых соседей. Работающий в рекламном агентстве Фрэнк Уилер сравнивает себя с Жан-Полем Сартром, однако на самом деле он лишь тщеславный буржуа, выбирающий спокойную, размеренную жизнь.

А нет ли в сартровском осуждении официанта доли снобизма? Таким вопросом задавались Триллинг и другие критики более позднего времени. Ведь и сам философ, и его единомышленники, рассуждающие в кафе о человеческой подлинности, тоже играли свои роли. Именно по этой причине Триллинг не осуждает госпожу Бовари: критика Саррот свидетельствует в первую очередь о нашей собственной склонности осуждать тех, в чьей подлинности мы сомневаемся. Мечты Эммы Бовари выросли из романтических клише, но неужели лучше, если бы ее бунт против унылой деревенской жизни был бы обусловлен модернистскими мечтами? Ведь в этом случае героиня тоже играла бы роль и притворялась. И если мы согласимся с Шекспиром и решим, что жизнь — театр, то возникает другой вопрос: в каких пьесах нам больше всего нравится играть?