Все мы злодеи (ЛП)

— Я не буду драться с тобой на дуэли, — серьезно сказал он. — Мой план изменился.

— Тогда какой у тебя план?

Он убрал свою руку от ее руки и посмотрел вниз. У Изобель сжалось в груди.

— Твой план состоит в том, чтобы пережить это, пока мы не останемся одни. Чтобы заставить меня убить тебя, потому что ты не можешь заставить себя убить меня, я права? Ее голос прозвучал язвительно, но она исцелила его. Она держала его тело в своих объятиях. Она умоляла его вернуться к ней.

И он ожидал, что она убьет его без боя?

Их не должно было это так заботить. Он должен был быть ее соперником. Но он был не тем человеком, которого она встретила той ночью в «Сороке». И она тоже.

— Если Бриони права, то мы могли бы прервать турнир.

Голос Алистера дрогнул. — Мы могли бы оба…

— Ты обманываешь себя, — огрызнулась она. — Вы оба обманываете. Мы оба.

Он отвернулся от нее, мускул на его челюсти дернулся. — Разве не лучше иметь надежду?

Нет, не для нее. Изобель, возможно, никогда не называла поместье Макасланов своим домом, но она все еще была воспитана на наследии трупов, грязи и гнили, копаясь в самых отвратительных местах в поисках магии, чтобы ее семья могла процветать. И в выборе между уродливой реальностью и милым заблуждением Изобель всегда выбирала реальность.

— Но эта надежда пуста, — сказала она. — Почему ты не можешь этого понять?

Алистер снова протянул руку.

— К тебе вернулись твои силы. Найди ответы сама.

Изобель неохотно потянулась вперед и взяла его. Один из ее магических камней замерцал, и на его запястье появился знакомый след губ Божественного Поцелуя.

Самые последние мысли Алистера пронеслись у нее в голове. Она увидела лицо, которое узнала в Сороке, — брата Алистера. Его гнев и его горе пронеслись через нее, как ток, и по мере того, как проходили десятки сцен — мрачные лица его семьи, выпечка и пинбол, ужасное заклятие в кольце — сила всего этого угрожала утопить ее. Она почти чувствовала грязь у него под ногтями, когда он закапывал кольцо и все, что оно значило.

А потом она увидела себя. Несмотря на то, что их разговор оставил его мысли запутанными и неопределенными, он так охотно поддался ее чарам, что она не была готова к тому, как много она найдет. Она увидела самоубийственный план, который привел ее в ярость. Она видела желания, которые заставляли ее краснеть. Все это было так переплетено воедино, это желание жить и эта готовность умереть… до того момента, как Бриони подарила Алистеру надежду.

Прямо перед ними остатки магии перекачались в Объятия Жнеца. Камень медленно пульсировал, как сердцебиение, приближающееся к смерти.

— Я хочу жить, — твердо сказал он. — Я хочу, чтобы мы оба жили. Если ты хочешь уйти, то уходи. Но я останусь. И, я думаю, ты тоже.

— Мне жаль твоего брата, — пробормотала она. После бесчисленных похорон, на которых она присутствовала, она должна была увидеть горе в нем раньше, распознать его таким, каким оно было. — Но я не могу рисковать всем, ради чего я работала, из-за какого-то отчаянного плана.

— Тогда в чем смысл, если ты смирилась с безнадёжностью?

Алистер выдавил из себя слова, звучащие жестоко и угрожающе, хотя Изобель не думала, что он хотел этого. — Зачем вообще откладывать неизбежное? Давай устроим нашу дуэль прямо сейчас.

На этот раз, когда он потянулся к ней, Изобель была слишком потрясена, чтобы отпрянуть. Он схватил магический камень с центра доски и прижал его к своему горлу, Объятия Жнеца были бледными и мерцали на его коже.

Ее глаза расширились, и она выхватила кольцо обратно. Всего несколько минут назад она восхищалась силой заклятия, но не стала бы использовать его против него. Не против парня, который пожертвовал собой, чтобы она смогла это сделать.

Когда она не наложила заклинание, Алистер сказал: — Я не понимаю, чего ты ждешь.

Может быть, Изобель стоит уйти. Она могла бы выследить Элионор и Финли в одиночку, в то время как остальные играли в притворство.

Но даже если бы это было неизбежно, Изобель не могла заставить себя причинить боль Алистеру. Она знала, как он заботился о ней, и никогда не хотела, чтобы он видел в ней злодейку.

Она надела «Объятия Жнеца» обратно на цепочку своего ожерелья, а в центр доски заклинаний поместила новый камень — камень Правды и Предательства.

— Я останусь, пока, — пробормотала она.

Но их фантазия исчезла.

37. Бриони Торберн

Самое распространенное выражение на лице мертвого чемпиона — во всяком случае, у тех, у кого были лица, — это удивление.

Традиция трагедии

Теперь Бриони знала, каково это — быть скрепленной ничем, кроме магии и историй.

Каково это — разваливаться на части.

Прошлой ночью она долго лежала без сна, глядя в окно на ослабевшее красное небо, представляя себе кровавый след, ведущий к телу Карбри. Было легко думать об этом в абсолютных понятиях: ее жизнь или его. Нет другого выбора, нет другого пути.