Все мы злодеи

Выражение лица Рида стало разъяренным. Он схватил ее за предплечье и дернул вперед, его ногти впились в ее кожу. Изобель подумала о том, чтобы позвать на помощь, но почувствовала, как заклинание щита опустилось на комнату, запирая их двоих внутри за черными бархатными занавесками. У нее было ужасное предчувствие, что только один из них выберется отсюда.

— Потому что, когда турнир рухнет и остальные из вас умрут, — прорычал Рид, — высшая магия, которую ваши семьи так долго копили, будет видна всем. И я буду тем, кто будет контролировать ее.

51. Алистер Лоу

Я думаю, что в глубине души некоторые люди не хотят, чтобы у их истории был хэппи-энд.

Традиция трагедии

Когда мальчики приблизились, прохладный ветерок пронесся сквозь октябрьское утро, и кованые железные ворота поместья Лоу со скрипом открылись, приветствуя их дома.

Первый мальчик глубоко вздохнул и прищурился на солнце, как будто давно его не видел. Именно в такое утро, как это, его предали, а после не было ничего, кроме тьмы.

Второй мальчик вздрогнул при воспоминании о своих днях в этом месте, о часах, проведенных в уединении в его темных альковах. Каждый трудный урок, каждая захватывающая история были предназначены для того, чтобы превратить его в смертоносное оружие.

Когда два брата — отвергнутый и сломленный — вернулись домой, они сделали это с магическими камнями в карманах и гневом в сердцах.

Но когда они пересекли ворота, Алистер Лоу колебался.

— Ты уверен? — Хендри вздохнул.

Алистер никогда ни в чем не был так уверен. Все свое детство он провел в ужасе от кошмаров, угрожавших замучить его, или поглотить, или забрать, и он никогда не понимал, что величайшее зло находится внутри этого поместья, а не за его пределами.

Ночные кошмары не научили его бояться темноты.

Ночные кошмары научили его становиться ею.

Магия турнира была древней и обязательной, и все же Алистер, чемпион, свободно разгуливал по территории своей семьи. Всё шло не так.

Но если турнир исчезнет, то и Хендри тоже.

— Уверен, — ответил Алистер. — Но это все равно твой выбор. Тебе не обязательно.

Хендри холодно посмотрел на унылое поместье. — Мне нужно их увидеть. Мне нужно знать, почему.

— Но ты знаешь почему.

Хендри вздохнул. — Мне все равно нужно услышать.

Даже у входа в их дом Алистер не мог представить, что столкнется лицом к лицу с их семьей. Когда он смирился с тем, что умрет на турнире, он думал, что ему никогда больше не придется их видеть.

В одной руке он сжимал первую страницу «Илвернатского затмения». Но его рука не выглядела нормальной. Кончики пальцев побелели, как иней, — признак заклятия, которое убивало своих жертв медленно, а не сразу. И это, безусловно, убьет его — Алистер помог Изобель изучить заклятие достаточно, чтобы понять его силу.

Большую часть страницы занимала огромная фотография. Алистер на коленях, Изобель, обмякшая и полумертвая, в его объятиях, их губы слились в поцелуе. Заклинание Бриони пропустило чью-то камеру. Должно быть, они были в восторге, когда проявили свои снимки и увидели, что их ждет следующий заголовок.

Он смял газету в кулаке, волна эмоций захлестнула его: потеря, страх — и, самое сильное из всех — предательство. Алистер чуть не отдал свою жизнь за Изобель, чтобы усовершенствовать это заклятие, чтобы спасти ее. Он никогда не подозревал, что станет его жертвой.

Алистер отбросил мусор в сторону и заставил себя отвести взгляд от своего надвигающегося смертного приговора. — Ты вернулся… Он сглотнул. — Но скоро уйду я.

— Я не позволю тебе умереть.

Хендри положил руку на плечо Алистера и сжал его.

— Но я позволил тебе умереть, — виновато подумал Алистер.

Нет, поправил он себя. Он не был виноват в том, что случилось с Хендри. Но люди, которые были виноваты, ждали внутри.

— Ты уверен, что это то, что ты хочешь сделать? — спросил Алистер. — Поговорить?

Хендри слишком долго не отвечал. Когда Алистер повернулся, щеки Хендри были мокрыми. И когда он двинулся, чтобы вытереть слезы, красная полоса высшей магии задержалась у него на руке.

— Нет, — прошептал Хендри.

— Тогда я говорю, что мы не будем.

Алистер рванулся вперед своего брата по тропинкам, которые они оба так хорошо знали. Он напевал себе под нос, пока шел.

Скалятся, как гоблины.

Они подошли к входной двери. Она была вдвое выше их, сделана из сучковатого дерева, похожего на искривленные корни дуба, с вырезанными на сучках гранями. Все их рты были открыты в беззвучном крике.

Бледные, как чума, и молчаливые, как духи.

Они прокрались в фойе. Портреты Лоу прошлого выстроились вдоль стен, и Хендри наколдовал нож и вонзил его в ближайший, прямо в нарисованное лицо их бабушки. Он разрезал зачарованное лезвие, как полосу когтя, разрывая образы их матери, дядей и дорогой, ушедшей тети Альфины.

Они разорвут тебе глотку и выпьют твою душу.