Всё на земле

А Лебедюк, хоть и видит, что все не тем путем движется, даже улыбается кому-то в зале. А Насонов, шельма, голову опустил, а в душе небось пританцовывает от радости. Как же, все к его пользе получается. Скандал какой…

Еще трое выступающих хитро эдак осудили Насонова, отметив его заслуги в возведении свинарника. А Гостев, в очередной раз подняв руку и получив от Лебедюка слово, подвел итог прениям:

— Я понимаю так… Одобрить строительство свинарника в нашем колхозе как заслугу товарища Насонова и взять с него слово, что в другой раз он так поступать не будет.

Зал ответил дружным хохотом. Гостев засмущался, попятился, сел на место и интенсивно завертел головой, поясняя ближайшим соседям свою идею.

А потом поднялся Рокотов:

— Ну что ж, товарищи колхозники. Нам было полезно выслушать ваше мнение. Хочется сказать только одно: мы с вами делаем очень большое дело. И каждый из нас должен понимать: ложь, хитрость — это не наши методы. Деньги за свинарник колхоз, конечно, уплатит комбинату. Но здесь дело в другом: я хотел, чтобы вы сами сказали председателю слово осуждения за то, что вашим именем совершена купеческая сделка. Вчера он от вашего имени уступил землю, а завтра продаст на сторону технику или поголовье… Не о доходе, не о выгоде нынче речь… Может быть, не так вы меня поняли? Я о честности нашей говорю, о том, что когда-то вас назовут поколением, поднявшим мощь страны до недосягаемых высот… Вот вы, молодые ребята… Когда-нибудь вас пионеры будут приглашать в школу, чтобы вы рассказали о каждом из сидящих здесь людей, о том, как в трудном каждодневном труде вы строили не только нашу страну и ее мощь, но и ту мораль, по которой завтра будут жить ваши дети. А вы аплодируете человеку, который во главу своих поступков ставит ложь, да, ложь, хотя на первый взгляд и ради доброго дела.

Рокотов пил воду, которую принесли в алюминиевой кружке от бачка в коридоре клуба, а зал молчал. И Михайлов, словно боясь спугнуть эту тишину, про себя торопил Рокотова: ну скорее, скорее начинай говорить дальше. Пользуйся моментом, раз удалось тебе схватить аудиторию. Ну чего ты тянешь?

А Рокотов был неопытен в этих вещах и пил долго и неторопливо. А зал ждал, и только в проходе кто-то гулко кашлянул в застоявшейся тишине.

— …Мы иногда снисходительны к людям, обманывающим ради дела. Не для себя же лично, говорим мы о том, кто совершил такое. И тем самым создаем пример для других. И вот уже вырабатывается тип руководителя, который совершает недозволенное открыто и смело, потому что у него в кармане палочка-выручалочка: не для себя. Вы простите меня, я немного отвлекся в сторону от дела, о котором мы сегодня много говорим. Я еще раз благодарю вас за высказанные мысли. Мы стараемся теперь более критически взглянуть на работу наших строительных организаций, специализирующихся на возведении объектов для села… И еще кое-что полезное лично для себя вынес я с этого собрания. Спасибо вам за это. Вы сегодня обсуждали поступок председателя Насонова. В ближайшие дни мы у себя в районном комитете партии обсудим поведение коммуниста Насонова. И я вам обещаю, что разговор этот будет более строгим, чем сегодняшний. У меня все.

Лебедюк торопливо закрыл собрание. Пока люди выходили, Михайлов подошел к Рокотову:

— Владимир Алексеевич, я не ждал, что вы так скажете. Искренне, без выводов, как-то по-домашнему. Очень хорошо.

Насонов и Лебедюк проводили Рокотова и Михайлова к машине. Пока Михайлов давал Лебедюку наставления по ведению собрания, Насонов подошел к первому секретарю.

— Владимир Алексеевич, может, мне заявление подать?

— Ваше дело, — сухо сказал Рокотов. — Поговорим не здесь и не сейчас.

Он смотрел в темноту, и ему казалось, что видит он невдалеке тонкую девичью фигуру в знакомом белом платье. Но останавливаться не стал и полез в кабину газика. Машину рванул с места на скорости.

Михайлов молчал всю дорогу. Он знал: сейчас Рокотов анализирует собрание. Пусть увидит сам свои промахи. Но один вопрос он все-таки должен задать. Обязательно. Иначе не может быть. Не в самом же деле у него стальные нервы? Ведь это все из области беллетристики. А в жизни есть живой человек, пусть сильный, но живой. И у него есть слабости и есть вечное стремление подтвердить ошибку чьим-то мнением. И у Рокотова только один человек, который может ответить на его вопрос, это он, Дмитрий Михайлов.

И все же он не задал вопроса. Высадил Михайлова у дома, молча пожал руку.

— До завтра.

И уехал.

3

Рокотов обрадовался телеграмме от Игоря. Значит, увидятся, поговорят. Как в воду смотрел, чертушка, потому что в последние дни часто о нем подумывалось. Надо бы посоветоваться кое о чем. Ну а кроме этого, есть возможность съездить в Лесное, Николая обнять и вообще окунуться в ту обстановку, которая видится сейчас как что-то далекое-далекое, почти неправдоподобное, дымчато-романтичное.