Все началось со лжи (СИ)

— Ты не поняла. Я прилетел за тобой. Не надо меня кормить. Собирайся, мы сейчас же едем в аэропорт.

— Как же так, не надо кормить? Разве, ты не голоден? — в груди медленно, но верно начал разливаться холод. — Только приехал и сразу собрался назад…

— Что ты начала скисать? Я же за тобой приехал. Понимаешь? Мы летим с тобой вместе. Собирай только самое необходимое, чтобы получилось быстрее. Не хочу я здесь оставаться и часа.

— Как это? — я, должно быть, очень поглупела от радости за него, что до меня никак не доходил смысл им сказанного. — Куда летим? Почему летим?

— А как ты себе представляешь? Я в доме своего врага принимаю душ. Ты в своем уме?

— Почему, врага? Это мой дом. И я ничего теперь не понимаю. Чего ты хочешь?

— Забрать то, что принадлежит мне.

Эти его слова меня уже окончательно отрезвили. А еще взглянула ему в глаза и вспомнила, какой сталью они могли отливать. От его острого взгляда или от жестких слов, но мне захотелось вжаться в спинку дивана, чтобы увеличить расстояние между нами. Он не дал мне этого сделать, схватил за руку и удержал на месте.

— Где твой паспорт? Возьми только его. И больше тебе ничего не понадобится. Дальше я все устрою.

— Это кошмар какой-то! Что вы со мной творите? Врываетесь по очереди в мою жизнь, топчете ее, сжигаете в ней все дотла, а потом желаете, чтобы я возрождалась, как птица Феникс. И это повторяется снова и снова. Хоть бы кто меня спросил, а что хочу я сама…

— Что ты хочешь, дорогая?

— Ну, вот. Снова этот раздраженный тон. Как я от вас устала.

— Не смей при мне упоминать своего любовника! Теперь будем только я и ты. Поняла?!

— Ты не можешь не знать, что у меня теперь его фамилия. Мы муж и жена.

— Вздор! Этот брак незаконный. Ты должна была сначала развестись со мной, а потом уже…

— С нашим с тобой браком тоже было не чисто, если помнишь…

— Нет, он настоящий. Тебя можно еще обвинить и в двоемужестве!

— А еще в чем? Говори!

— Нет нужды, сама знаешь.

— Ну, так сдай меня полиции. Чего ждешь?

Я стала дергать руку, стараясь вырваться из его хватки. Он же не собирался меня отпускать, только перехватил за кисть крепче. Не знаю, что произошло бы дальше, но у него зазвонил телефон. Чтобы ответить на звонок, ему понадобилось освободить одну руку. Только и меня отпускать не желал, поэтому навалился на меня сверху своей тяжестью и прижал совсем к дивану, что не могла и дернуться.

— Да. Слушаю.

Я вдруг сообразила, что его разговор касается и меня. Затаила дыхание, прислушиваясь и, поневоле, замерла совсем, оставив попытки вывернуться из-под него.

— Когда? Это точно? Понял. Смогу быть только завтра. Сделайте все, что нужно. Да. Как долечу, позвоню. Пока.

— Что это было? — придушенно проговорила я. — Ответь, что произошло? Я чувствую, что что-то случилось.

Виталий встал с дивана и пересел снова в кресло напротив, как-то странно на меня посматривая. От его молчания мне сделалось совсем не по себе. Теперь уже я вцепилась в него, требуя, чтобы объяснил, что там случилось, потому что мое сердце стучало от плохого предчувствия так, точно хотело совсем покинуть мое тело.

— Я скажу тебе, только сядь вот сюда. Молодец. Вот теперь я тебе скажу эту весть. Дело в том, что ты стала… Нет, не так. Ты не можешь быть вдовой потому, что твой настоящий муж я, а я жив. Выходит, что скончался твой…

Дослушать мне не удалось. Но и так поняла, что Макс погиб. Слово любовник, произнесенное Виталием, не достигло моего сознания, потому что оно отключилось. Я упала в обморок. Очнулась, лежа на диване, а на голове было мокрое полотенце. Когда зрение вернулось ко мне окончательно, рассмотрела склоненного надо мной Виталия. Он держал рядом с моим лицом вату с нашатырем.

— Все нормально? Ты пришла в себя?

— Нет. Ничего нормального нет. Макса не стало, а ты говоришь, что это нормально? Господи, господи, господи…

— Понимаю, как ты себя сейчас чувствуешь после обморока, но времени на слезы у тебя нет. Или порыдаешь по дороге в аэропорт. Собирайся.

— Куда? Оставь меня! Ты хотел отнять меня у врага, у соперника, у кого там еще… Теперь его нет. И ваша вражда или соперничество тоже кончилось. Сама по себе я тебе не нужна. Вот и лети себе, куда собирался. Я теперь никому не нужна. Одна. Я теперь одна! Никто не станет меня рвать на части, хватать за шкирку и тащить в неизвестном направлении. Я теперь стану жить в одиночестве, в этом доме. У меня останется только Шарик. И что?! Нормально! Я и пес. Я и дворняга. Вполне нормально! Прощай, Виталий. Была рада повидаться с тобой. А теперь уезжай.

— Ты поедешь со мной. Не дури. Вставай. Где у тебя здесь лежат документы?

— Не поеду. Не дождешься. Ни с кем и никуда!

— Не ори. Я уже нашел твой паспорт. Теперь вставай с дивана. Мы летим в Москву. Он там. Твой Макс лежит там в морге. Я разрешу вам проститься. И похоронить его по-людски, тоже разрешу, и даже помогу. Пошли. Машина уже ждет.

— Да. Надо его похоронить. Как это я сама не догадалась, что должна это сделать. Я же его жена. Это мой долг. Не смотри на меня так. Он был мне мужем. И другом. И любовником. Он был всем. Надо с ним проститься. Я…