Все началось со лжи (СИ)

— Будешь морить себя голодом, накормлю силой, — сверкнул глазами. — Но не сейчас. Позже, когда приедем на место. И не надейся на зрительские симпатии и поддержку, их у тебя не будет. Я решил, что жить станем в загородном доме, чтобы у тебя не было больше возможности перед кем-то разыгрывать подобные сцены. Останемся только я и ты. Что скажешь? Молчишь? Тогда пошли. Машина нас ждет.

Он исполнил свою угрозу. Я так поняла, что вообще всегда претворял в жизнь свои слова. Вот и тогда, взял и поселился со мной в доме за высоченным каменным забором. От мира я стала, как отрезана. Только муж мог открыть автоматические ворота и въехать на территорию. Он же привозил с собой съестные припасы, когда они заканчивались, и вывозил пакеты с мусором. Мой мир сузился до общения с одним человеком. Телефон у меня отобрали, компьютера в доме не было, только телевизор, до которого никогда не была охоча. Правда, были книги. Много книг. Целая комната, вдоль стен, которой стояли шкафы. Вот там я и проводила в основном время. Особенно, когда погода совсем испортилась, и гулять в крошечном саду стало не возможно.

— Привет, жена. Что сегодня на ужин?

Виталий вел себя, как если бы у нас с ним все было нормально, и была обычная семья. В смысле, вел себя так, как будто это моя была идея замуровать себя в этом двухэтажном строении и ни с кем не общаться, а сам только пошел у меня на поводу. Он приезжал вечерами примерно в одно время, мы садились почти сразу же ужинать, потом был телевизор или книги. Ничего не напоминало? Мне нашу с ним жизнь в московской квартире. Только с нами теперь не было Ричарда. Я однажды не удержалась и нарушила свое молчание, чтобы спросить о нем. Муж ответил, что с собакой все нормально, и, возможно, мы с ним встретимся, если я буду благоразумной. Что это значило, не пояснил.

Вернуть себе друга мне хотелось. Даже очень. Оттого я стала понемногу включаться в беседы с мужем. То есть, не все теперь он один нарушал тишину в доме, мой голос тоже зазвучал. Стала позволять себе иногда произносить «да» или «нет». Но это не помогло встрече с Ричардом, а вот я в итоге разговорилась до небольших обменов мыслями со своим сторожем. Однажды не вытерпела и напрямую спросила, что он имел в виду под благоразумием. На это только смогла наблюдать пожатие плечами и услышать «поживем и увидим».

И вот, прошло еще какое-то время. Мы и, правда, со стороны вполне могли представлять семью. Только не как в начале брачных отношений. Мы беседовали, у каждого были свои обязанности по дому и хозяйству, относились друг к другу вежливо, даже теплом иногда веяло, если тема разговора была живой и интересной обоим, или ужин особенно удался, к примеру. Только на ночь я неизменно уходила к себе и запирала дверь на ключ.

Сколько это еще продолжалось бы? Возможно, очень долго, но мужу наскучило однообразие в отношениях, пусть и вполне дружеских. Однажды вечером он вернулся не один, с ним приехала молодая пара: он и она. Виталий их представил, как давнего друга с его подругой. У меня возникло подозрение, что отношения у этих двоих начались совсем недавно и могли совсем скоро закончиться, чуть ли не назавтра. Но решила, что не имею права решать, кого муж может приводить в дом, а кого нет. Поэтому только наблюдала за развитием событий и молчала. Виталий наблюдал за мной и тоже молчал.

Вечер же прошел вполне весело. Особенно радовались гости. Затеяли танцы, а потом еще стали приставать к Виталию, чтобы растопить камин. Им, видите ли, хотелось наблюдать за языками пламени и особенного романтического настроения, которое при этом возникает. А закончилось все обычными поцелуями этих двоих перед зажженным огнем. Мне наскучило наблюдать мимолетное любовное приключение гостей, извинилась и пошла к себе. Этой ночью в мою дверь постучали, и ручка на ней немного подергалась. Но, возможно, муж просто хотел высказать мне, как я была неправа, покинув компанию раньше гостей. Как знать?

На следующее утро я не спешила подниматься с постели. К завтраку не вышла, проводить мужа на работу тоже. Он к моей двери поднимался, отчетливо это слышала, но стучаться не стал. Постоял немного и ушел. А потом раздался звук заведенного двигателя, скрежет колес по гравию дорожки, и, наконец, наступила тишина. Она окружала меня до самого позднего вечера. Но после десяти к ней присоединилось волнение, похожее на тревогу.

К этому времени муж всегда уже бывал дома. Мы успевали поужинать, а иногда и разойтись по своим комнатам, если общение совсем не клеилось. Когда часы пробили одиннадцать, я прилипла к окну, что выходило на въездную дорогу, но наблюдать могла только поле со скошенным разнотравьем и часть леса, в этот час казавшуюся темным пятном на горизонте. Дорога угадывалась, змеилась далеко и, в итоге, заворачивала за густую темень леса, но, сколько я не стояла и не всматривалась, все была пустынной.