Все наладится!

– Разумеется! – отрубила Винни. – Ты заслужила свой кусок одеяла! Тем более что нам понадобится как можно больше…

Она не закончила, но все догадались, о чем речь: теперь, когда Грейс выбыла из игры, у них осталось слишком мало блоков для общего одеяла.

И в этот момент в дверь постучали.

– Войдите, – пригласила Винни. Ответа не последовало. – Может, нас зовут на ужин?

– Так сказали бы, – возразила Меган и позвала громче: – Входите, открыто!

– Откройте сами, пожалуйста, – раздалось по ту сторону двери.

Донна вопросительно посмотрела на хозяйку номера – Винни пожала плечами, – поднялась и открыла дверь.

На пороге, опираясь на костыли, стояла Грейс.

– Грейс! – воскликнула Донна. – Что случилось? Ты попала в аварию?

– Не совсем. – Краем глаза Грейс заметила, как остальные поднялись и направились к двери, но, увидев костыли, замерли. Ей захотелось убежать. – Можно войти?

– Заходи скорей! – Винни распахнула дверь.

– У меня там сумка…

– Я взяла, – откликнулась Меган, занося сумку в номер.

Винни помогла Грейс дойти до кровати и усадила; остальные расположились на стульях и на полу. Грейс ждала, что они спросят ее о выставке или о костылях, но женщины молчали, а она сама не знала, как начать.

– Рада тебя видеть, детка, – нарушила молчание Винни.

– Похоже, вы меня не ждали.

– Да уж отчаялись, но это очень приятный сюрприз, – сказала Донна.

Женщины согласно закивали, и Грейс стало тошно от их вежливого осторожничанья – ведь они всегда были откровенны друг с другом!

– Простите меня за тот раз…

Винни небрежно махнула рукой:

– Да ладно, ерунда! Мы, наверное, перепутали время.

Однако Грейс не собиралась воспользоваться предлогом и закрыть тему – не для того она сюда приехала.

– Нет, я вас видела, и вы меня тоже, просто я убежала. – Она покосилась на костыли и невесело усмехнулась: – Вернее, попыталась.

– Грейс, что произошло? – мягко спросила Меган.

– Я не хотела, чтобы вы меня видели с ними. – Грейс кивнула на костыли.

– Почему? – удивилась Донна. – Мы же твои друзья, зачем от нас прятаться?

Именно этим Грейс и занималась: пряталась от друзей, от всех, кому было не все равно, и даже от самой себя.

– У меня рассеянный склероз, – сказала она, внимательно наблюдая за их лицами. – С прошлого года состояние ухудшилось, и дальше, наверное, будет еще хуже.

– Почему ты нам не сказала? – ужаснулась Винни. – Проходить через это в одиночку… – Она покачала головой.

– Мне не нужна жалость.

– Мы бы не стали тебя жалеть, – возразила Меган. – Мы бы поддержали, подставили плечо…

– Теперь я это понимаю. Просто я не привыкла нуждаться в людях, всегда справлялась сама. Бывший муж считает, что я самая упрямая и независимая женщина на свете. Если и так, отчасти в этом виноват как раз он, но приходится признать: даже самые независимые люди должны делиться своим горем.

Винни похлопала ее по колену:

– Да, это непростой урок…

– И все же проще, чем лгать. – Грейс оглядела подруг, и ей стало легче от их искреннего сочувствия. – Я с самого начала вас обманывала: я ведь знала причину своего творческого кризиса, и дочь тут совсем ни при чем. Все дело в моей болезни, в том, что я отказывалась ее принять. – Она поспешно склонилась над сумкой, пряча слезы. – Все это время я пыталась жить и работать вопреки, но ничего не вышло – самообман надолго не спасает. Лишь благодаря доброму другу я поняла, что жить надо не вопреки болезни, а вместе с ней.

Она порылась в сумке и вытащила лоскутное одеяло, которое начала сразу после возвращения с выставки; остальные взялись за края и помогли развернуть.

Перед ними предстал дикий хаос, яростный вихрь красных, оранжевых, желтых тонов, мечущихся на черном фоне. Резкие зигзаги перечеркивали жуткие воронки, а за всем этим пряталась едва различимая фигура женщины, скорчившейся под тяжким бременем. В каждый рваный лоскуток, в каждый кривой шов Грейс вложила всю злость, боль, отчаяние. Эмоции буквально захлестывали с головой, но она сумела освободиться от своего груза и с последним стежком обрела покой, заполнивший пустоты и накрывший ее печаль мягким одеялом смирения. Эта работа, пробившая барьеры, которые она возвела вокруг себя, стала своеобразным памятником ее страданиям.

– Вот так мне удалось преодолеть кризис, – пояснила Грейс.

Подруги бережно держали одеяло, словно нянчили на руках ее израненную душу. Глядя на их лица, она поняла, что объяснять ничего не требуется.

Грейс любовно отложила одеяло в сторону.

– Поскольку я все же добилась цели, хоть и не была с вами откровенна, думаю, я заслужила право завершить свой блок. – Она улыбнулась и вытащила из сумки лоскут насыщенных винных тонов с вкраплениями зеленого и цвета осенних листьев.

– И ты туда же! – воскликнула Винни. – Почему «Плотничье колесо»?

– Потому что каждый человек – архитектор своей судьбы, – предположила Меган.

Грейс улыбнулась, оценив скрытую метафору.

– Хорошая версия, но, честно говоря, тогда мне это в голову не пришло. Просто один плотник научил меня тому, что можно перестроить свою жизнь, несмотря на препятствия.

Винни одобрительно кивнула.