Все напевы

Солнце медлит над закатом,

Озарив огнями даль, —

В небе, слабо-розоватом,

И в воде, литой как сталь.

Здравствуй, прежний, свежий ветер,

Здравствуй, новый, светлый Мэлар,

Сосны темные по склонам,

Пятна яркие листвы,

И над берегом зеленым

Благость вечной синевы!

1906

СТОКГОЛЬМ

Словно над глубями зеркала

Ты из гранита возник,

В зыби стремительной Мэлара

Свой разбивая двойник.

Сын вечно женственной родины,

Весь ты в любимую мать!

Трудно ль в осанке усвоенной

Нежность души угадать!

Ты, как сосна Далекарлии, —

Строен, задумчив и прям.

Годы тебя не состарили,

Снегом скользнув по кудрям.

Витязь пленительный Севера,

Ты головой не поник!

Весело в зеркале Мэлара

Твой ускользает двойник.

29 июля 1906

НА ГРАНИТАХ

Снова долгий тихий вечер.

Снова море, снова скалы.

Снова солнце искры мечет

Над волной роскошно-алой.

И не зная, здесь я, нет ли,

Чем дышу — мечтой иль горем, —

Запад гаснет, пышно-светел,

Над безумно светлым морем.

Им не слышен — им, бесстрастным, —

Шепот страсти, ропот гнева.

Небо хочет быть прекрасным.

Море хочет быть — как небо!

Волны быстро нижут кольца.

Кольца рдяного заката…

Сердце! сердце! успокойся:

Всё — навек, всё — без возврата!

20 июля 1906

В МОРЕ

Ночью светлой, ночью белой

Любо волнам ликовать,

Извиваться влажным телом,

Косы пенные взметать;

Хороводом в плавной пляске

Парус старый обходить,

За кормой играя в прятки,

Вить серебряную нить;

И в припадках краткой грусти

(Лентой длинной сплетены)

Подставлять нагие груди

Золотым лучам луны;

А потом, дрожа от счастья,

Тихо вскрикивая вдруг,

В глубину ронять запястья

С утомленных страстью рук.

1906

УГРЮМЫЙ ЧАС

На высях дремлет бор сосновый;

Глуха холодная волна;

Закат загадочно-багровый

В воде — горит, как сон лиловый;

Угрюмость, блеск и тишина.

Над гладью вод орел усталый

Качает крыльями, спеша.

Его тревожит отблеск алый, —

И вот на сумрачные скалы

Он пал, прерывисто дыша.

Ни паруса, ни дыма! Никнет

Свет, поглощаемый волной.

Порою только чайка крикнет

И белым призраком возникнет

Над озаренной глубиной.

Июль 1906

НА ГОТЛАНДЕ

Тощий мох, кустарник чахлый,

Искривленная сосна,

Камень, сумрачный и дряхлый,

Белой пыли пелена…

Древней пылью поседели

Можжевельник и гранит.

Этот мир достиг до цели

И, как мудрый старец, спит.

А за гранями обрывов

Волн восторженный разбег,

И на камнях, вдоль заливов,

Пена, чистая, как снег.

8 июля 1906

ВИСБИ

Старый Висби! Старый Висби!

Как твоих руин понятны —

Скорбь о годах, что погибли,

Сны о были невозвратной!

Снится им былая слава,

В море синем город белый,

Многошумный, многоглавый,

Полный смехом, полный делом;

Снится — в гавани просторной

Флот, который в мире славен,

Паруса из Риги, Кельна,

С русских, английских окраин;

Снится звон веселый в праздник,

Звон двенадцати соборов,

Девы, всех цветков нарядней,

Площадь, шумная народом.

Жизнью новой, незнакомой

Не встревожить нам руины!

Им виденья грустной дремы

Сохранили мир старинный.

С ними те же кругозоры,

И все то же море к стенам

Стелет синие уборы

С кружевами белой пены.

Июль, сентябрь 1906

ПРИБОЙ

С шумом на белые камни

Черные волны находят,

Мерно вставая рядами,

Пенные головы клонят.

Море ночное — из дали

Вал за валами торопит,

Белые камни — телами

Мертвых воителей кроет.

Морем упорным, полночным

Властвует дух-разрушитель.

С шумом покорным, немолчным

Волны идут на погибель,

1 июля 1906

ЭХО

Между гор грохочет эхо

Убегающего поезда.

Лунный глаз то глянет слепо,

То опять меж сосен скроется.

Сумрак тайно сблизил ветви,

Сделал скалы смутно-серыми

И внизу развесил сети

Над проливами и шхерами.

Воздвигает ангел ночи

Храм божественного зодчества,

И прохлада веет в очи

Вечной тайной одиночества.

21 июля 1906

В ШХЕРАХ

Морской залив, вошедший в сушу

Так далеко,

Твою мечтательную душу

Понять легко!

Скале недвижной и холодной

Ты весть принес,

Что есть безумье зыби водной

И буйство грез!

Но там, где сосны сонно-строги

И мягок мох,

Ты слил, без сил, свои тревоги

В единый вздох.

Приник лицом к зеленым склонам,

В истоме спишь,

И только чайки странным стоном

Тревожат тишь.

10 — 23 июля 1906

Nyn"ashamn

В ПОЛЕ

ВЕК ЗА ВЕКОМ

Взрывают весенние плуги

Корявую кожу земли, —

Чтоб осенью снежные вьюги

Пустынный простор занесли.

Краснеет лукаво гречиха,

Синеет младенческий лен…

И снова все бело и тихо,

Лишь волки проходят, как сон.

Колеблются нивы от гула,

Их топчет озлобленный бой…

И снова безмолвно Микула

Взрезает им грудь бороздой.

А древние пращуры зорко

Следят за работой сынов,

Ветлой наклоняясь с пригорка,

Туманом вставая с лугов.

И дальше тропой неизбежной,

Сквозь годы и бедствий и смут,

Влечется, суровый, прилежный,

Веками завещанный труд.

Январь 1907

ВЕСЕННИЙ ДОЖДЬ

Над простором позлащенным

Пестрых нив и дальних рощ

Шумом робким и смущенным

Застучал весенний дождь.

Ветер гнет струи в изгибы,

Словно стебли камыша,

В небе мечутся, как рыбы,

Птицы, к пристани спеша.

Солнце смотрит и смеется,

Гребни травок золотя…

Что ж нам, людям, остается

В мире, зыбком как дитя!

С солнцем смотрим, с небом плачем,

С ветром лугом шелестим…

Что мы знаем? что мы значим?

Мы — цветы! мы — миг! мы — дым!

Над простором позлащенным

Пестрых нив и дальних рощ

Шумом робким и смущенным

Прошумел весенний дождь.

13 июня 1908

АВГУСТ