Все написанное мною лишь Россией и дышит... Борис Зайцев: Судьба и творчество

"…На "Среде", - вспоминает через двадцать лет Зайцев,- держались просто, дружественно; дух товарищеской благожелательности преобладал. И даже тогда, когда вещь корили, это делалось необидно. Вообще же это были московские, приветливые и "добрые" вечера. Вечера не бурные по духовной напряженности, несколько провинциальные, но хорошие своим гуманитарным тоном, воздухом ясным, дружелюбным (иногда очень уж покойным). Входя, многие целовались, большинство было на ты (что особенно любил Андреев); давали друг другу прозвища, похлопывали но плечам, смеялись, острили; и в конце концов, по стародавнему обычаю Москвы, обильно ужинали.

Можно сказать: Москва старинная, хлебосольная и благодушная. Можно сказать и так, что писателю молодому хотелось больше молодости, возбуждения и новизны. Все же свой, великорусский, мягкий и воспитывающий воздух "Среда" имела. Знаю, что и Андреев любил ее. А судьба решила, чтобы из членов ее он ушел первым - один из самых младших"[7]

В этом же 1902 году участники телешовских "Сред" осуществили издание сборника для юношества под названием "Книга рассказов и стихотворений", в которую вошла и новелла Зайцева "Волки". Впервые его имя соседствует с теми, которые составили литературную славу России: Горький, Бунин, Куприн, Андреев, Мамин-Сибиряк…

Первые успешные публикации открывают Зайцеву дорогу в любые журналы. Его охотно печатают "Правда", "Новый путь", "Вопросы жизни", "Современная жизнь", "Золотое руно", "Перевал", "Современный мир", "Русская мысль". И вот как бы первый итог дебютанта в литературе его трижды переизданная книга "Рассказы" (1906, 1907, 1908 гг.). Сразу после ее выхода он проснулся знаменитым: о нем заговорили, появились первые рецензии и очерки творчества. Назовем и процитируем наиболее важные из них.

Валерий Брюсов в числе первых заметил книгу Б. Зайцева и опубликовал в "Золотом руне" рецензию (кстати, окружало ее интересное соседство - отклики на новые книги А. Блока, И. Бунина, В. Брюсова). С тонкой проницательностью характеризуя творческую манеру новичка, он писал: "Рассказы г. Зайцева - это лирика в прозе, и, как всегда в лирике, вся их жизненная сила - в верности выражений, в яркости образов. Г. Зайцев, по-видимому, сознает пределы своего дарования, и все его творческое внимание устремлено на частности, на отточенность слога, на изобразительность слов. Среди образов, даваемых г. Зайцевым, есть новые и удачные, являющие знакомые предметы с новой стороны,- и в этом главная ценность его поэзии…" И резюме метра: "Мы вправе будем ждать от него прекрасных образцов лирической прозы, которой еще так мало в русской литературе".

А. Г. Горнфельд: "Его слова умные, наблюдательные, нежные и определенные,- как то озеро, о котором он говорит в "Тихих зорях": "Если пристально смотреть туда, начинает казаться, что выйдешь куда-то насквозь, глаз тонет в этом озере". Его рассказы полны чего-то невысказанного, но важного: как в хорошей картине есть воздух, так в его рассказах чувствуется психическая атмосфера - и подчас кажется, что именно эта воздушная перспектива настроения есть самый важный для него предмет изображения. Он пишет мелкими мазками, точками незначительных подробностей, легко брошенными, но вдумчивыми эпитетами; и часто, часто эти штришки разом освещают нам содержание явления, в которое мы еле вдумывались, и переводят в сознание то, что смутно ощущалось за его порогом"[8].

Александр Блок: "Есть среди "реалистов" молодой писатель, который намеками, еще отдаленными пока, являет живую, весеннюю землю, играющую кровь и летучий воздух. Это - Борис Зайцев"[9]. А в "Записных книжках" 20 апреля 1907 года Блок отмечает: "Зайцев остается еще пока приготовляющим фон - матовые видения, а когда на солнце - так прозрачные. Если он действительно творец нового реализма (каким считала его критика того времени.- Т. П.), то пусть он разошьет по этому фону пестроту свою"[10]. И наконец, в статье "Литературные итоги 1907 года" заключает: "Борис Зайцев открывает все те же пленительные страны своего лирического сознания: тихие и прозрачные"[11].

М. Горький, прочитав книгу рассказов Зайцева, называет его в письме Леониду Андрееву (в августе 1907 г.) первым в числе тех, с которыми тот мог бы делать хорошие сборники "Знание", ибо такие, как он, "любят литературу искренно и горячо, а не одеваются в нее для того, чтобы обратить внимание читателя на ничтожество и нищенство своего "я". Однако в другом письме А. Н. Тихонову (А. Сереброву), написанном в это же время, - Горький выражает свое неприятие творческой манеры Зайцева: "Вам, кажется, знаком Б. Зайцев, и Вы немного поддались его манере выражать свою истерическую радость жизни? Это бросьте, советую. Есть такое состояние психики, кое медицина именует: "надеждой фтизиков" - у Зайцева источник вдохновения - именно эта надежда"[12].