Все напоминает о тебе (СИ)

Инна Викторовна ненадолго скрылась в комнате и вернулась с толстым альбомом в бархатной красной обложке. Внутри были серые картонные листы с наклеенными на них черно-белыми фотографиями. Мы просмотрели весь альбом. Маленькая Вера не вызывала у меня особых эмоций, но вот фотографии последних лет, то есть с четырнадцати до шестнадцати вызвали в горле спазм. Мы, действительно, были очень похожи. Пожалуй, у меня был немного острее нос, пухлее губы, и форма лица более вытянутая, но в целом, сходство бросалось в глаза.

-Похожи, как сестры, - снова покачала головой Инна Викторовна, - хотя ты вышла даже красивее. Видать, отец тоже хорош собой.

Я не представляла, как выглядит Абрамов. Интереса к нему у меня до сего момента не возникало, а теперь? Я решила пока об этом не думать. Нужно как-то разобраться с тем, что есть.

-Я могу взять себе фотографию? - указала я на фото, где Вере (назвать ее мамой не получалось) было лет семнадцать, она стояла на фоне стога сена, уперев руки в бока, и хмурилась.

-Бери, конечно, - Инна Викторовна аккуратно отклеила фотографию и передала мне, я сунула ее в сумочку.

-Скажите, с Ириной Георгиевной я смогу поговорить?

Женщины переглянулись.

-Надо бы посоветоваться с врачом, - высказалась сиделка, слушавшая нас, - сложно сказать, как может повлиять на нее ваше появление.

Она удалилась в прихожую и несколько минут говорила по телефону.

-Врач сказал, вы можете с ней поговорить, только ни слова о дочери и пока не упоминайте о вашем родстве. Она плохо видит, так что вряд ли вас узнает.

Я кивнула.

-А что случилось с ее мужем? - задала вопрос.

-После того, как Верка сбежала, у них вся жизнь, как беда. Сначала оказалось, что Вера больше не сможет родить. Потом Пашка заболел, рак легких... Лечили, как могли, дом продали, в город переехали, чтобы удобней было. Прожил долго: почти до шестидесяти дотянул, но все равно болезнь взяла свое. Ну и Иру она подточила, сердце у нее шалить начало, а как он умер, так ее и разбило следом. Выходили, слава Богу, работать уже не могла, встала на инвалидность, но сама ходила, потихоньку, говорила с трудом, лицо-то парализовало наполовину. Потом второй удар, и слегла совсем, пришлось сиделку нанимать. Только Ира уже и вставать не хочет, хотя была бы воля, могла бы на кресле инвалидном передвигаться. Ей жизнь не мила... Доктор заходил дней десять назад, сказал, осталось недолго. Может, со дня на день... - Инна Викторовна замолчала, вытирая слезы, было видно, что подругу она любит.

Больная проснулась через час, и я зашла к ней вместе с женщинами. Беседа оказалась бесполезной: Ирина Георгиевна бредила и никого не узнавала, в разговор не вступала, и нам пришлось уйти ни с чем.

-Приходите завтра, - предложила сиделка, - может, у нее будет прояснение.

Я вышла из дома в самом мрачном расположении духа.

-Что будем делать? - спросил Илья, закуривая, я пожала плечами.

-Я останусь до завтра, если хочешь, можешь ехать домой.

-Да ладно уж, останемся вместе, поехали, поищем гостиницу.

Гостиницу мы не нашли, но в десяти километрах от города оказался придорожный отель, правда, одноместных номеров не было, мы взяли двухместный, в номере стояли две дряхлые кровати, качающийся стол и тумбочка. Туалет с ванной были, но тоже не вызывали доверия.

-Да уж, - усмехнулся Илья, - райский уголок.

Я села на край кровати и уставилась перед собой. Моя жизнь перевернулась с ног на голову, и то, что я все еще куда-то двигаюсь, так это из страха. Если остановлюсь, то осознаю все происходящее и сойду с ума. Илья присел на корточки передо мной и положил руки мне на колени, мы посмотрели друг на друга.

-Я понимаю, что тебе сейчас хреново, - сказал он, - зато ты знаешь правду. Твоя мать не бросила тебя, насчет отца сказать сложно, но он мог просто не знать о тебе. Тот, кто украл тебя, какие бы причины у него ни были, не оставил тебя умирать, а отнес в детский дом, и ты выжила.

-Наверное, ты прав, - кивнула я, он встал и потянул меня за руку, когда я поднялась следом, обнял и прижался губами к волосам. Так мы постояли некоторое время. Мне было хорошо, стало вдруг спокойно, словно я оказалась под защитой, и никто не мог меня обидеть. Это было странное чувство, обычно я всегда была сама за себя, и рассчитывать на других не приходилось. Подняв голову, я посмотрела на Илью, мы встретились взглядами и замерли. Я чувствовала тепло его тела, его руки, его дыхание. Потянулась к нему, он наклонился, поцеловав меня в лоб, отстранившись, сказал:

-Пожалуй, стоит принять душ и спать, - и ушел в ванну. Я так и стояла посреди комнаты, не до конца поняв, что произошло.