Все напоминает о тебе (СИ)

-Наталья рассказала мне о смерти Веры, о том, как все произошло. Я был поражен... Я и не думал, что она настолько меня ненавидела, что... Я не спорю, я никогда не относился к ней, как отец к дочери, не чувствовал ее своим ребенком. Когда узнал, что она наркоманка, сплавил подальше, лечиться. Оказалось, ее подруга не подсаживала ее на наркотики, а я по Наташиным заверениям перекрыл той кислород в нашем городе... Если бы уделял ей больше внимания, многого бы удалось избежать. Замуж она тоже мне назло вышла. Мол, отец женился на матери из-за денег, так и я выйду замуж за бедного приживальщика. Будет отцу мозолить глаза, напоминать о его собственном положении. А я на все глаза закрывал. Я и работал с ней потому, что у нее нюх на дела, а вовсе не из-за родительских чувств. Для меня это была сделка, не более. Я жалел ее и ее мать, но меня все устраивало, я мог развлекаться на стороне, зная, что ничего не случится... А потом я встретил Веру, она была такая... Такая маленькая, беззащитная. Я влюбился в нее с первого взгляда. - Он немного помолчал. - Конечно, я отдавал себе отчет, что мне сорок, а ей восемнадцать, но ничего не мог поделать. Когда узнал о беременности, решил развестись, но еще несколько месяцев все тянулось, как обычно, а перед самыми родами Вера исчезла. Я места себе не находил. В съемной квартире ее не оказалось, только вещи, никаких документов, в роддоме ее не было, в моргах тоже, я обегал все вокзалы, никаких следов... Я ждал, долго, надеялся, она объявится, но прошло несколько лет, я смирился. И когда я увидел вас в галерее... Вы не представляете, как вы на нее похожи.

-Представляю, я видела ее фотографию. Я была у родителей... Веры.

Он кивнул.

-У меня там был свой человек, присматривал одно время, вдруг Вера объявится... Когда ее родители стали продавать дом, я подсуетился, купил его, чтобы хоть как-то помочь. Чувствовал себя обязанным, что ли... Сам не знаю.

Немного помолчав, я рассказала ему, как все было, точнее историю, поведанную подругой Рогожиной. Абрамов только стискивал зубы.

-Что теперь будет? - спросила я. Он посмотрел на меня. - Мне слабо верится в то, что Наталью или вас посадят в тюрьму.

Абрамов вздохнул.

-Никакого суда не будет. И никакого дела нет. Через неделю Наталья отправляется в Швейцарию в спецклинику.

-Вы считаете, она больна?

-А вы считаете, здорова?

На это сказать было нечего.

-Поймите, Алиса, - продолжил Абрамов, - это лучший вариант. Раздувая скандал, ничего не добьешься.

-А как же справедливость?

-Так будет лучше для всех. Художник погиб от передозировки, следствие приняло эту версию, и точка. Семье парня помогут.

"Но его это не вернет", - подумала я.

-Вы можете вернуться в галерею в любой момент, никто вам не помешает.

Я кивнула, и снова наступила тишина. Я не знала, что сказать, Абрамов, кашлянув, произнес:

-Я знаю, вам трудно меня принять, особенно после случившегося, но вы... ты - моя дочь, и тут ничего не попишешь. Я не хочу тебя потерять, как потерял твою мать. Дай мне шанс все исправить.

Я посмотрела на него. Исправить? Исправить что? Искалеченные и загубленные жизни? Воскресить мертвых? Я не была уверена, что это возможно, но ответила:

-Хорошо.

Он этого не ожидал и растерялся. Я улыбнулась. Ему сложно понять, а мне сложно объяснить. Теперь, когда я осталась совсем одна, когда я знаю о себе столько, что придется всю жизнь замаливать грехи... Я не могу быть одна. А он прав: он мой отец, и мы должны дать шанс друг другу.

-Давайте встретимся как-нибудь, - продолжила я, - в другой обстановке.

Он кивнул и, поднявшись, направился к выходу. Днем я снова побывала у следователя, выслушала его доводы без эмоций, раз уж я знала, что дела не будет, какой смысл рыпаться?

Мне позвонили из галереи и предложили вернуться, но я отказалась, вместо этого устроилась в местный музей. Платили там меньше, но мне пока и этого было достаточно.

Прошло три недели. Жизнь стала возвращаться в свое русло, по крайней мере, я перестала ожидать каждый день цунами. Работа меня успокаивала, после нее я шаталась по магазинам или гуляла по городу, приезжала домой, ужинала и ложилась с книгой. Тихая, размеренная жизнь, в которой ничего не может произойти - это было то, что надо. По крайней мере, я пыталась себя в этом уверить. За три недели мы виделись с Абрамовым дважды, сидели в кафе, общались на разные темы. Мне сложно назвать его отцом, но я смирилась с тем, что он такой, какой есть, и мне кажется, со временем все наладится.

В тот вечер я вышла с работы и направилась в сторону остановки, когда меня окликнули. Обернувшись, я увидела Андрея. Я подошла к нему.

-Привет, - сказал он, я ответила. - Хорошо выглядишь.

-Спасибо.

Я знала, что они с Натальей находятся в разводе, рассказал Абрамов. Мы немного помолчали, потом Андрей сказал:

-Прости меня за все. Я... Я испортил тебе жизнь.

-Вовсе нет.

-Алиса... Я люблю тебя. Сам не думал, что все настолько серьезно, но я не могу без тебя. Я постоянно думаю о тебе, мы...

-Андрей, я все знаю об Ане и твоей дочери. Это ведь та самая женщина, с которой я тебя сфотографировала?

Он сжал зубы.