Все небеса Земли

– А они без зонта и тулупа! – засмеялась Ирина. – Но тут ещё и вопрос моды, мне кажется. Просто гулять по улицам давно не принято. Эти две женщины с коляской, – она показала глазами на женщин, которые уже почти скрылись за деревьями, растущими по краю площади, – исключение из правила. Те, кто хочет гулять под открытым небом, едут в специально оборудованные лесопарки на окраинах. Личным наземным или воздушным транспортом тоже пользуются мало. По разным причинам.

– Основная из которых – лень и безопасность, – сказала Марина. – Проще спуститься под землю прямо из своей квартиры, сесть в капсулу гиперметро и максимум через десять минут быть на месте, чем добираться тем же глайдером – своим или арендованным.

Да вы не переживайте, город не умирает, просто его жизнь, вероятно, не похожа на ту, к которой вы привыкли.

– Мы и не переживаем, – сказал Конвей. – Правда, Миг Семнадцать?

– Ни на йоту, – подтвердил Мигель.

– Хочу спросить, – произнесла Ирина. – Почему Миг Семнадцать?

– Был такой русский военный самолёт. Истребитель, – пояснил блюзмен. – Очень хорошая машина для своего времени.

– Ну и что?

– По военной специальности я – военлёт, – сказал Мигель. – То есть будущий военлёт, квалификационные экзамены после пятого курса буду сдавать. Пока учусь.

– Что значит военлёт?

– Пилот многоцелевого суборбитального истребителя Royal Hunter. На таком же летал мой старший брат.

– Летал?

– Он погиб. Здесь, над Землёй.

– Мои соболезнования… – голос Ирины изменился, стал мягче, женственней. – Когда?

– Пятнадцатого сентября две тысячи двести тридцатого года.

Они уже шли через площадь, приближаясь к вогнутому зданию с причудливым фасадом.

– Несчастный случай? – спросила Марина сочувственно.

– Какой ещё несчастный случай… В бою погиб.

– В бою? – удивление в голосе Ирины было искренним.

– Погодите, – Мигель даже остановился, и все остановились вместе с ним. – Вы что же, не знаете о Вторжении?

Сестры переглянулись и отрицательно покачали головами. Было заметно, что они смущены и несколько встревожены.

– Вторжение, – повторил Мигель. – Корабли чужих вторглись в Солнечную систему весной две тысячи двести двадцать восьмого года. Была война. Мы сражались и победили, заплатив тысячами жизней.

– Земля не принимала участия в этой войне, – напомнил Конвей.

– Да, – кивнул Мигель. – Но вообще ничего не знать? Как такое возможно?

– Информационная блокада в действии, – сказал О’Доэрти. – Эй, ты же будущий дипломат, тебе должны были об этом рассказывать лучше, чем мне!

– Нам рассказывали. Но мне всегда казалось, что плотность информационной блокады преувеличена.

– Нам очень жаль, – сказала Марина. – Но мы и правда впервые слышим о Вторжении. В свободном доступе этих данных нет, а за взлом секретной информации… – она покачала головой. – Лучше не знать и жить, чем наоборот.

– Однако, – пробормотал Мигель. – И кто осуществляет приговор?

– Вы их видели, – тихо сказала Ирина. – Они вообще всё тут у нас осуществляют. Не только приговоры.

Мигель открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но не успел. Посреди площади, в десятке шагов от них, возник и завертелся уже знакомый шар, оплетённый бесшумными молниями, лопнул, исчез без следа, и на его месте полыхнула на солнце алым платьем и утвердилась, подбоченившись, шикарная фигура Нэйтеллы.

– Привет, ребята! – воскликнула она и ослепительно улыбнулась. – А вот и я! Соскучились?

Через десять минут они сидели в удобных креслах за низким, но вместительным столом, на котором стояли тарелки с разнообразными бутербродами, две вазы с фруктами (яблоки, груши, мандарины, бананы и виноград), глиняные кувшины с вином и стеклянные с освежающими напитками. Имелись также водка, коньяк, виски, разнообразные бокалы и стаканы.

– Мы не пьём, – одними губами шепнул Мигель Конвею, когда они вошли в эту просторную светлую комнату, которую Нэйтелла назвала «своей резиденцией».

– Да ладно? – шёпотом же не поверил поэт и бросил на Мигеля выразительный взгляд.

Мигель коснулся двумя пальцами горла в древнем русском жесте, обозначающем выпивку, отрицательно покачал головой и повторил:

– Не пьём.

Впрочем, Нэйтелла не настаивала.

– С пониманием, – сказала она, когда на предложение выпить Мигель в изысканных выражениях отказался, попросив их нижайше извинить и сославшись на то, что им хотелось бы пока не терять ясной головы. – Тем более, я сама не пью.

– Но поедим мы с удовольствием! – дружелюбно улыбнулся Мигель. – Если, вы, конечно, не против.

– Что вы! – воскликнула Нэйтелла. – Ешьте, конечно! Вы мои гости, всё специально для вас приготовлено. Извините, что пока одни бутерброды и фрукты, настоящий ужин будет чуть позже.

– Налей-ка мне воды, Георг, – попросил Мигель и взял с тарелки бутерброд с красной рыбой, украшенный кольцами лука и веточкой зелени. Откусил, прожевал, проглотил. Неплохо, есть можно. Принял от Георга бокал с водой:

– Спасибо, Георг. Поухаживай за остальными.

– Слушаюсь, хозяин.

Нэйтелла с лёгкой приятной улыбкой на губах наблюдала за ними из своего кресла. Она сидела, закинув ногу за ногу – так, что хорошо были видны высоко обнажившиеся бедра.