Все нечестные святые

Мысли так и кипели в сознании Беатрис Сория – с ней всегда так происходило. Пока они с Даниэлем шли через темноту, Беатрис размышляла о такой простой и хитроумной штуке как портативное радио, которым они сейчас пользовались, а также о тех временах, когда люди думали, будто ночью воздушное пространство ничем не заполнено, а еще о выражении «спертый воздух». Потом она представила, что с трудом продвигается по переполненному крошечному городу невидимых химикатов, микроорганизмов и волн, причем последние поддаются обнаружению лишь благодаря этой волшебной коробочке, способной принимать их и извергать, направляя прямо в уши смертных. Беатрис прильнула к этим невидимым радиосигналам, согнулась, словно шла против сильного ветра, и, резко выбросив вперед руку, сжала кулак, точно ей под силу было ухватить радиоволну. У Беатрис часто возникали такие порывы: вот бы прикоснуться к невидимому. Еще в детстве, после множества переосмыслений, Беатрис научилась обуздывать эти порывы, давая им волю, только если рядом не было ненужных зрителей. (Даниэль в этом смысле зрителем не считался.)

Но она чувствовала лишь, как медленно подползает к ним новое чудо. Радиосигнал начал истончаться; какая-то другая радиостанция поглощала его, звук за звуком.

– Беатрис? – окликнул ее Даниэль. Голос его прозвучал глуховато – чашка, в которой нет воды, беззвездное небо. – Как думаешь, последствия имеют значение, если мы сами их не видим?

Порой, если вопрос связан с каким-то секретом, люди склонны задавать другой вопрос на смежную тему, надеясь получить ответ, подходящий под оба вопроса. Беатрис сразу же поняла: именно такой фокус пытается сейчас провернуть Даниэль. Она не знала, как отнестись к внезапному наличию у кузена секретов, и всё же попыталась ответить максимально честно:

– Думаю, неподтвержденное утверждение – это всего лишь гипотеза.

– Как по-твоему, я хороший святой?

И вновь Даниэль спрашивал не о том, что его беспокоило, притом что любому человеку, успевшему провести в Бичо Раро хотя бы минуту, и в голову не пришло бы усомниться в набожности Даниэля Лупе Сория.

– Ты лучше, чем была бы я.

– Ты могла бы стать отличной святой.

– Факты противоречат этому утверждению.

– Где же твоя наука? – возмутился Даниэль. – Один факт – еще не наука.

На этот раз его голос звучал веселее, но Беатрис это не успокоило. Даниэля было не так-то просто вывести из душевного равновесия, и теперь она не могла забыть отзвук беспокойства в его голосе.

Беатрис слегка повернула радио, пытаясь уменьшить помехи.

– Некоторые эксперименты можно прекращать, получив всего один результат, просто чтобы убедиться в бессмысленности дальнейших экспериментов.

Шум помех сделался громче, и Даниэль, помолчав немного, сказал:

– А тебе не приходило в голову, что мы, возможно, идем не тем путем? Мы все?

Наконец-то прозвучал настоящий вопрос, хоть и несколько размытый. Чтобы найти ответ на такую загадку, одной ночи мало.

Неожиданно беседу кузенов прервал какой-то шорох в кустах неподалеку. Заросли вздрагивали и подергивались, а потом из них с хохотом выскочила какая-то тень.

Беатрис и Даниэль даже бровью не повели, ибо принадлежали к семье Сория. Если Сория начнет подпрыгивать при виде каждой внезапно появившейся тени, то ему придется здорово накачать икроножные мышцы.

Хохот сменился громким хлопаньем крыльев, и тень превратилась в огромную летящую птицу. Она пронеслась так близко от Беатрис, что волосы девушки взметнулись, огладив ее щеку. Это была сова.

Беатрис немало знала о совах. У сов большущие, зоркие глаза, однако эти внушительные глазные яблоки крепко удерживаются на месте костными выступами, именуемыми склеротикальными кольцами. Именно из-за них совы вынуждены вертеть во все стороны головой, вместо того чтобы поводить туда-сюда глазами. Некоторые виды сов обладают асимметричными ушами, которые позволяют птицам с огромной точностью определять, где находится источник звука. Многим людям невдомек, что совы не только обладают отличным зрением и прекрасным слухом, они еще и питают страсть к чудесам, хотя природа сего явления и остается малоизученной.

Даниэль наклонился выключить радио, и вокруг них мгновенно стало тихо.

В той стороне, откуда появилась сова, вдалеке вспыхнули две фары. В подобном месте можно идти всю ночь, так и не встретив ни одной машины, поэтому Беатрис с интересом наблюдала, как крохотные огоньки движутся то вправо, то влево. Машина ехала слишком далеко от них, и всё же Беатрис так хорошо знала шуршание покрышек по гравию, что ее уши словно наяву его услышали. Она вытянула руку, пытаясь уловить звук кончиками пальцев.

Даниэль закрыл глаза, его губы шевелились. Он молился.

– Фары! Вы что, совсем сдурели? – Сидевший в кузове грузовичка Хоакин уже измучился ждать кузенов и теперь торопился вывалить на них страшное известие. – Это же фары! Почему вы сразу не сказали? Это Федеральная комиссия по связи!

Беатрис сжала пальцы в кулак, опустила руку и сказала:

– Они едут не сюда.

– А ты откуда знаешь?

– Они едут в…

Девушка вяло взмахнула рукой, и этот жест завершил ее незаконченную фразу.