Все некроманты делают это

- Постараюсь, особенно если никто не будет мешать, - буркнул я, извлекая из сумки специальные перчатки из заговорённой шкуры игуаны. Редкость невероятная, цена у них соответствующая, но оно того стоит. Если у тебя на руке такая перчатка, смело можно хвататься за любое проклятье — ничего не будет.

- А теперь терпи, - я взглянул на Лозовского, кожа которого приобрела неприятный жёлто-серый оттенок, - гарантий не дам, но сделаю всё, что от меня зависит. Будет, скорее всего, очень больно, но ничем помочь не могу. Если использовать снимающее боль заклинание, эта хитрая пакость просто сбежит или спрячется так, что никто не достанет. Оно нам надо? Нет. Так что держись, парень.

Я огляделся, махнул рукой Алексею, и тот тут же подошёл.

- Из моей сумки достанешь склянку тёмно-синего стекла с притёртой пробкой и дашь мне тогда, когда я скомандую. Сразу дашь, не мешкая — эту мерзость даже я долго не удержу.

- Слушаюсь, босс, - отозвался Лёха и тут же полез в сумку. Порывшись в ней, вытащил именно тот флакон, который я имел в виду, и всем своим видом изобразил готовность выполнить любой приказ. В полном соответствии с пожеланиями Петра Великого: вид имел «лихой и придурковатый». Не знаю, действительно ли великий император так говорил, но фраза получилась чудо до чего яркая.

Сосредоточившись на таки потерявшем сознание Лозовском, я перешёл на другое зрение и чуть не выругался вслух. Не ожидал я, если честно, что эта чёрно-серая гадость так здорово вырастет за те несколько часов, что я не видел Игоря. Если в клинике я успел заметить только стремительно спрятавшийся хвостик проклятья, да и то исключительно потому что знал, что и где примерно искать, то сейчас нить была толстой, сыто переливающейся от наполнявшей её силы. И захочешь — не пропустишь. Я даже залюбовался на какое-то время, так как уж больно хорошо была выполнена работа. Где-то на периферии сознания даже мелькнуло сожаление о том, что придётся разрушить столь ювелирное проклятье. Но я с этой неуместной мыслью успешно справился, не дав ей продемонстрировать всю свою несомненную привлекательность. А то ведь…

Присмотревшись и убедившись, что проклятье сосредоточенно пожирает отданного ему человека и не помышляет ни о чём другом, я осторожно подобрался поближе и, примерившись, схватил чёрно-серую нить. Даже через перчатки руку обожгло мертвящим холодом, и если бы я не был к чему-то такому готов, то мог бы и выпустить. А второй раз эта гадость уже не дала бы себя застать врасплох, в этом можно даже не сомневаться.

Больше всего нить проклятья напоминала здоровенного червяка, который извивается в пальцах, стараясь если уж не вырваться силой, то выскользнуть. Тот, кто хоть раз пробовал насадить червяка на рыболовный крючок, прекрасно поймёт, что я имею в виду.

- Банку, - рявкнул я, и Алексей тут же оказался рядом с открытой склянкой.

Я покрепче ухватился за нить и с силой резко дёрнул её на себя: никак по-другому подобную гадость извлечь невозможно. Стоит проклятью очнуться и осознать возникшую угрозу, как оно моментально начнёт выбрасывать в стороны отростки, извлечь которые потом будет абсолютно нереально.

Лозовский выгнулся на тахте и страшно закричал, но Стелла, к счастью, удержалась и не кинулась ни к нему, ни ко мне. Нить оказалась толстой, но достаточно короткой, и я без особого труда затолкал её в банку, вставил пробку и запечатал соответствующим заклинанием.

- Убери пока, а дома отнесёшь в сейф, который в подвале, - негромко распорядился я, с удовольствием глядя на беснующуюся за толстым стеклом тьму. Нет, но какой всё-таки гений! Сотворить многоразовое проклятье — это не каждому дано даже из тех, кто живёт под Луной не одно столетие.

- Потом подсунем кому-нибудь, да, босс? - таким же шёпотом спросил Алексей и сам же предложил. - Карасю, к примеру, а? Хотя… не та он фигура, чтобы от эксклюзивного проклятья помирать, ему чего попроще. Пулю в лоб или дубинкой по затылку — и в яму.

- Посмотрим, - отмахнулся я, потому что, как говорится, было бы проклятье, а человек найдётся. - Стелла, теперь своего сахарного мачо неделю отпаивай укрепляющими настоями, в них ты не хуже меня разбираешься. И будет как новый. Но если хочешь, могу предложить что-нибудь из коллекции Синегорского.

- Нет уж, ты мне сейчас рецепт выдашь, а потом скажешь, что мне осталось всего два? - Стелла, убедившись, что Лозовскому стало лучше, снова стала сама собой. - С этим я и сама справлюсь.

- Моё дело — предложить, твоё дело — отказаться, - я равнодушно пожал плечами, потому как с «дедом» мы этот вопрос уже обсудили, и он клятвенно пообещал ничего «этакого» Стелле не выдавать, отговорившись в случае чего склерозом и провалами в памяти. Как мы это провернули — я имею в виду беседу с травником, переселившимся сначала в бывшего уголовника Бизона, а затем в Алексея, — это отдельная песня. Главное, что в итоге я получил то, что хотел. Как, впрочем, и всегда…

Эпилог

- Антон Борисович, к вам пришли, - в кабинет, постучавшись, заглянула Инна Викторовна, - вы примете?