Все неологизмы за 1994 год. Пгх. О рефлексии

Проспали 30 часов, могли дольше, если не быстро надвигающаяся пламя внутренних органов. Горели мозг и сердце, сгорали печень и желудок. Возможно, метафора. Возможно, ирония. Актуально, метаморфоза.

-Больше мы не должны спать, надо время тратить и на бодрствование, – воодушевленно с яркими глазами, – Ну что? Это последняя минута, когда мы говорим, а не делаем?

-Прислушайся ко мне, я решил, время на сон важнее времени на бодрствования, так как хочу жить. А что за жизнь, живя? Вижу помойку, обойду. Обойдя, увижу опять помойку. Это и называется существование.

-Но если ты большую часть потратил на сон, то это уже не жизнь?

-Ты не понял, всю. Мечта о счастливом будущем.

-Самое красочное будущее, – сказал читатель и продолжил сон. – Уход из реальности- самая настоящая реальность. Чем больше ты чувствуешь действительность, тем меньше ты действительно человек, больше животное. А как ты ощущаешь мир сполна, раз живность? Но если ты полностью ощутил жизнь, ты не замечаешь ее, прыгнул за грань, поэтому наркотики не помогут, ведь от них ты чувствуешь тело, если здоров, ты ушел.

Они смогли в одну и ту же секунду. Наступила весна. Снег растаял. Наступило лето. Снег не появлялся. Наступила осень. Снег пошел. Наступил следующий год. Снег растаял. Наступили два следующих года. Снег не появлялся. Наступили и три следующих года. Снег пошел. Может быть и четыре. Снег растаял. Может быть и пять. Снег не появлялся. И шесть. Снег пошел. Семь. Снег растаял.

Их судьба в заливе, старость на крыльях ножа полилась на мясо. Скоро и смерть пожалует в гости: в дом, где жили автор с читателем, то есть пожалует в их тела, оно разобьет окна, то есть глаза, будет стоят в центре комнаты, то есть в мозгу, и всю мебель будет жечь, то есть убивать. Но это еще не произошло… (События после пожара остаются без вести).

Как только появилась старость-последняя фаза, главные герои отвергли дремоту, посмотрели друг на друга и удивились чему-то, да так сильно удивились чему-то, что удивились тому, что удивились от удивления:

-Ого.

-Ого…

Но удивились и поняли, что у читателя, что у автора, остался час на жизнь и бесконечность на разложения плоти- но что автор, что читатель, так мало успели что-то где-то. А мы же могли изменить мир, рушить его и создавать, рушить его и создавать.

Зачем мы к ним обращаемся не по имени, а по профессии? Кто не работает, тот не есть. Давайте не будем, а будем наоборот? Можно, но остался час и тратить часы на запоминание имен?

(Хочу написать огромнейшую книгу, чтобы брать ее в руки, а это невозможно. Идите попейте чай, а моя книга будет представлять собой наш родной планетоид и особь людскую)

-Давай еще 45 минут поспим, мы все равно должны успеть донести посылку вовремя. Жизнь дана не на то, чтобы тратить. (Реплика, построенная на неологизмах.)

–Читатель, мне тяжело, падающее на мои плечи гвоздями и сцепляющее с пучиной в экстремальном танце, это признавать, но я с тобой полностью, как заполненная лимонадом кружка, согласен, как Луна с Солнцем в споре 95 лет назад. Это очень и еще тысячу «очень» интересная тема. Толпа, расстреляй каждый сантиметр меня, если знаешь, что захватывающей! Это привлекательней сна! (То есть ему предлагают поспать, он говорит, что идея прекрасна и превосходна, и приставка «пре» в избытке, но при этом говорит, что идея привлекательней сна? Значит идея сна превосходит сон. Как объяснить, не вдаваясь в оценку? Идеи нам подвластны, то есть они лучше, ведь служанки? Нет, тем, что мы меньше рабские натуры. Идея ставит нас на середину, на гармоничный гвоздь.) Знал бы я раньше о твоей гипотезе, никогда бы не лег спать.

Да, ни один читатель не сможет помочь лиричной душе авторского мастерства. Но наш, зависящий от настроения аудитории, начал подстраиваться под ее вкусы. Да подстроился так, под таким углом, что его больше не увидишь…

Чтобы доставить посылку, у них оставалось 10 минут и не сантиметр, минуту они потратили на сбор вещей в поход, другую на прочистку зуба, другую на заправку постели, другую на подсчет, сколько потратили ресурсов на сбор. По ржавой лестнице, от которой начинаются кровавые мозоли, превращающиеся в ожоги, они взобрались на крышу и с мощного разгона прыгнули в алый чернозем. Кусочки земли были удивительным образом набухшими, как будто траектория прыжка была направлена в желе.

-АААААААААААА

-АААААААААААА

-АААААААААААА

-АААААААААААА

-АААААААААААА

-АААААААААААА

-АААААААААААА

-АААААААААААА

-АААААААААААА

Персоны пролетели 200 метров и три шага. Персоны упали на трупы ходящих мертвецов, то есть на тела живых людей, не сломавшись. Это называется удача.

–Автор, я, бля, походу, сломал обе ноги, иди без меня. Бля. Бя.

-Хорошо, читатель, я пойду без тебя, это, как никак, правильное решение. Не правильно, что ты сказал: «Бля». Порицаю твой грязный рот. Мыло бы ему! Не матерись.

-Уебок.

В такие моменты хочется вспомнить детство.

Если считается нужным, можете дальше не читать, вашего присутствия больше не будет во веки веков. Понимаю, обидно. А зачем нужно чтение, не читая?

-Блин, теперь я один, – сказал автор. –Посплю.