Всё о Манюне (сборник)

Публика весьма заинтересованно наблюдала за телодвижениями приезжей. Не мигала, не отмирала.

Фая нервно затянулась.

– Дочка, – наклонилась к ее уху старушка, у которой Фая вырвала подол своего плаща, – ты же не пилят, чтобы папиросы курить? Или я что-то о тебе не знаю, и ты таки пилят?

– Чего пилят? – Фая мигом загасила сигарету и уставилась на старушку.

– Совсем пилят, – пояснила старушка, села рядом и сложила крючковатые руки на коленях.

Как только Фая загасила сигарету, вокзал пришел в движение – люди, оживленно обсуждая незаурядное событие, вернулись к своим побросанным сумкам, «пазик» бибикнул и тронулся в путь, комбайн отцепился от фонарного столба и пополз дальше.

Фая допила чай одним глотком, прикрутила крышку термоса. Убрала его от греха подальше в сумку. Покосилась на старушку, села прямо, сложила на коленях руки. Старушка одобрительно хмыкнула. Откинулась на спинку скамейки, поправила темный платок на голове.

– Ты к кому приехала?

– К сестре.

– К Розе Шац?

– Как вы догадались? – опешила Фая.

– Очень похожи. Я Розу вот такой помню, – старушка показала рукой на проходящую мимо молоденькую девушку. – Худая была, с длинной косой. Григоренц Седа как родную ее приняла, дочкой называла. Роза потом за инженера Серожа замуж вышла, Мишу родила.

Фая расслабилась. Раз старушка так хорошо знает ее сестру, значит, бояться нечего.

– Как можно позвонить Розе, чтобы они приехали за мной?

– Зачем? Миша уже едет сюда.

– Откуда ему знать, что автобус приехал на целый час раньше положенного времени?

– Оттуда, – отрезала старуха и снова вцепилась в подол Фаиного плаща, – матерьял-то какой странный, никогда такого не видела.

– Синтетика.

– Хэх, чего только не придумают.

Через минуту, остервенело кряхтя, к автовокзалу подъехал Вася.

– Вот и он, – кивнула старуха.

– Миша, – выдохнула Фая, когда, счастливо загрузив в «газик» сумки, они наконец тронулись в путь, – а как ты узнал, что я раньше приехала?

– Мне директор автовокзала позвонил. Говорит – тут женщина, очень похожая на Розу, курит на весь город и работу мне срывает! – передразнивая всполошенный голос директора автовокзала, с хохотом рассказал дядя Миша.

– А что, женщины у вас вообще не курят?

– В Ереване курят. Но Берд – не Ереван.

– Это я уже поняла. А что такое «пилят»?

– Фая, я тебя поздравляю! Пять минут как в наших зубодробительных краях, а уже «пилят»!

– Мойше!

– Факира! Ну чего тут непонятного? Пилят – это переиначенное на наш манер матерное слово на букву «бэ».

– Да что ты такое говоришь!

– Ну! Другие годами к этому идут. А ты за несколько минут справилась!

– Вот шлимазл!

– Я тоже рад тебя видеть.

Тетя Фая нам очень понравилась – громкая, немного смешная, очень похожая на Ба, она внесла своим появлением в предпраздничную сумятицу настоящий разнобой – все сразу побросали свои дела и открыв рты наблюдали, как она бьется в счастливой истерике, обнимаясь с родными, пытаясь рассказать сразу все новости и жалуясь на бесцеремонный прием нашего городка. Первым делом она троекратно расцеловалась с Ба (Роза, душа моя, я нашла тебе хорошие английские поддерживающие чулки от варикоза, три пары), далее стала обниматься с братом (Мотя, ты этой прической в гроб меня вгонишь, сказано было: коротко постригись!).

– Да разве его переубедишь? – поддакивала Ба.

Потом Фая села на диван, усадила себе на колени Маньку и несколько минут обильно рыдала в ее всклокоченную макушку.

– Деточка, как же ты выросла! – приговаривала она и выпытывала, помнит ли ее Маня.

Манька виновато сопела – последний раз она гостила у тети Фаи шесть лет назад и ничего, кроме шумного моря, больших кораблей и шоколадного мороженого в вафельном стаканчике, не запомнила. А еще она запомнила дочку тети Фаи, Лину. Лина умела смешно косить глазами и носила брюки-клеш могучей амплитуды. Манька как-то увязалась за ней в магазин и запуталась в широченных брючинах. Еле выпуталась.

Потом, вдоволь нарыдавшись в Манины кудри, тетя Фая знакомилась с нами: поцеловала каждую в щечку, долго восхищалась Сонечкиной седой прядью волос, чем навсегда снискала ее расположение. Затем она наконец вспомнила, что у сестры юбилей, поздравила ее с днем рождения и вручила подарок – два отреза красивой ткани (на платье) и кожаную, цвета топленого молока, сумочку.

Гуляли мы до поздней ночи. За столом собрались самые близкие: родные Ба, наша семья, тетя Валя с Мариам и щекастым Петросом и дядя Гор с женой Мелиной. Через какое-то время осоловелые от впечатлений Гаянэ с Сонечкой, трогательно обнявшись, спали на Дядимишиной кровати, Петрос тихо посапывал в своей коляске, а мы с Манькой и Карин– кой, пока взрослые отвлекались на воспоминания и анекдоты, поглощали сладкое. Оторвались на полную катушку, закусывая воздушный бисквитный торт конфетами, а песочное печенье – приторно-сладкими финиками и жареными орехами с изюмом.

В общем – праздник удался на славу.