Все о медвежонке Паддингтоне

Впрочем, у неё было столько дел, что она скоро забыла про медвежонка. Они с миссис Бёрд с головой ушли в хозяйственные хлопоты и не обратили никакого внимания на мохнатую фигурку, которая, опасливо озираясь, прокралась к сараю. Они не заметили, как потом та же фигурка проследовала обратно, волоча бутылку растворителя и старые тряпки, которыми мистер Браун оттирал краску. Всё это наверняка вызвало бы у них беспокойство. А успей миссис Браун заметить, как Паддингтон проскользнул в гостиную и притворил за собой дверь, она бы бросила все дела и со всех ног побежала разбираться!

По счастью, все были так заняты, что ничего не заметили. По счастью, никто довольно долго не входил в гостиную. Потому что у Паддингтона дело не ладилось. Можно сказать, всё пошло наперекосяк. Он уже пожалел, что невнимательно слушал рассуждения мистера Крубера о том, как чистят картины.

Во-первых, краска почему-то слезала неровно, клочьями, хотя он и вылил на картину почти полбутылки растворителя. Во-вторых, и это было уж совсем неприятно, там, где она слезла, внизу ничего не оказалось. Только серый холст.

Паддингтон отступил на шаг и полюбовался плодами своей работы. Первоначально на картине было озеро, по которому там и тут скользили лодочки, а над озером — голубое небо. Теперь она больше напоминала шторм в океане. Лодочки куда-то пропали, небо стало мутно-серым, а от озера осталась только половина.

— Ну, ничего, — утешил себя Паддингтон. — У меня ведь есть целая коробка красок.

Он отступил на шаг, держа кисть в вытянутой лапе, и прищурился — он однажды видел настоящего художника, который именно так и делал. В левую лапу он взял палитру, выдавил на неё немного красной краски и размешал её кистью. Потом, опасливо оглядевшись, мазнул по холсту.

Краски — целую коробку! — Паддингтон нашёл под лестницей. Они были красные, синие, жёлтые, зелёные — всякие. У медвежонка даже глаза разбежались от такого многоцветия.

Аккуратно вытерев кисть о шляпу, он попробовал ещё один цвет. Потом ещё один. Писать картину оказалось так занятно, что он решил во что бы то ни стало перепробовать все оттенки и скоро вообще позабыл о том, для чего всё это затеял.

В результате получилась не картина, а какой-то замысловатый узор из разноцветных точек, крестиков, хвостиков и закорючек. Паддингтон даже сам удивился. От озера с лодочками не осталось и следа. Медвежонок понуро сложил тюбики обратно в коробку, накрыл картину холщовым чехлом и прислонил к стене — будто никогда и не трогал. Он решил, что закончит потом, хотя ему и не очень хотелось. Быть художником, конечно, интересно, но уж больно трудно.

За ужином он был необычайно молчалив. Миссис Браун даже напугалась и несколько раз спрашивала, хорошо ли он себя чувствует. Паддингтон отвечал невнятно и в конце концов, извинившись, ушёл в свою комнату.

— Как бы он не заболел, Генри, — сказала миссис Браун, проводив его взглядом. — Он едва притронулся к ужину, а это совсем на него не похоже. И потом, у него на мордочке какая-то странная красная сыпь.

— Красная сыпь? — оживился Джонатан. — Вот это да! Хоть бы он меня чем-нибудь заразил, не надо будет ехать в школу!

— Не только красная, но и зелёная, — уточнила Джуди. — Я заметила, что сыпь разноцветная.

— Зелёная? — Тут даже мистер Браун забеспокоился. — Если к утру не пройдёт, придётся вызвать врача.

— Он так хотел поехать на выставку, — вздохнула миссис Браун. — А теперь, боюсь, ему придётся лежать в постели.

— А как ты думаешь, папа, дадут тебе премию? — спросил Джонатан.

— Если дадут, папа сам удивится больше всех, — съязвила миссис Браун. — До сих пор ему ни разу не повезло!

— А ты нам так и не скажешь, что это за картина? — с надеждой спросила Джуди.

— Это сюрприз, — скромно ответил мистер Браун. — Я очень долго над ней работал. Рисовал по памяти.

Мистер Браун увлекался живописью и каждый год участвовал в выставке самодеятельного творчества, которая проводилась в Кенсингтоне [8].

Судить картины приглашали знаменитых художников, а за самые удачные работы полагались премии. На выставке были представлены не только картины, но и всякое рукоделье, и мистер Браун очень страдал оттого, что ни разу не попал в число призёров, тогда как миссис Браун дважды получала первую премию за свои плетёные коврики.

— В любом случае, уже слишком поздно, — сказал мистер Браун, закрывая тему. — Картину увезли, так что придётся вам потерпеть до завтра.

Следующий день выдался солнечным, и на выставке было не протолкнуться. Ко всеобщему облегчению, Паддингтон выглядел гораздо лучше. Сыпь бесследно исчезла, и, чтобы наверстать упущенное накануне, он очень основательно позавтракал. Только у миссис Бёрд появились неприятные мысли, когда она обнаружила «сыпь» на полотенце в ванной, но она благоразумно промолчала.

Брауны расположились в центре первого ряда, прямо перед помостом, на котором восседали члены жюри. Все ужасно волновались. Паддингтон только что узнал, что мистер Браун тоже рисует, и ему не терпелось взглянуть на его картину — у него ведь раньше никогда не было знакомых художников!