Все о медвежонке Паддингтоне

— Вздор! — отрубил старичок. — Я один из других посетителей, и мне он не причинил никакого беспокойства. Напротив, я давно уже так не смеялся. Это лучшее, что я видел в вашем ресторане за много-много лет.

Он нагнулся к Паддингтону.

— Позволь пожать твою лапу, мишутка. Уже давно пора встряхнуть это скучное заведение.

— Спасибо, — пробормотал Паддингтон, несколько опасливо протягивая старичку лапу. Он так и не понял, что к чему.

Старичок одним взмахом руки спровадил внушительную процессию и обернулся к мистеру Брауну.

— Разрешите представиться. Сэр Хантли Мартин, мармеладный король. Вот уже пятьдесят лет как я делаю мармелад, — продолжал он, — и тридцать из них хожу в этот ресторан. Ещё ни разу никто не попросил булки с мармеладом. Представляете, какая радость для старика? Прямо греет душу!

Паддингтона эти слова очень впечатлили.

— Вот, наверное, здорово быть мармеладным королём! — вздохнул он с завистью.

— Вы позволите мне к вам присоединиться? — продолжал сэр Хантли. — Чего-чего я в жизни не перевидал, но на медвежий день рождения попадаю впервые!

Вмешательство сэра Хантли волшебным образом повлияло на директора: он торопливо переговорил с метрдотелем, и скоро от кухни потянулась ещё одна процессия, во главе которой несли новый омлет для мистера Крубера.

Даже метрдотель позволил себе улыбнуться, подарил Паддингтону специальное меню с автографом и пообещал, что отныне у них всегда будет отдельная мармеладная стойка.

Словом, к концу вечера все так развеселились, что даже не хотелось уходить. Паддингтон перепробовал столько отменно вкусных блюд, что с трудом встал со стула. Напоследок он бросил тоскливый взгляд на недоеденное мороженое, но тут же вспомнил, что всё хорошо в меру. Он был очень доволен и (хотя и не без долгих размышлений) положил под тарелку пенни для официанта.

Сэр Хантли Мартин тоже, казалось, огорчился, что время пролетело так быстро.

— Великолепный вечер, — басил он, направляясь к выходу, — просто великолепный! Я был бы чрезвычайно рад, если бы вы оказали мне честь и посетили мою фабрику.

— Я окажу, — торопливо согласился Паддингтон. — С огромным удовольствием!

Выходя, он махнул на прощание лапой сидящим за соседними столиками. Они захлопали в ладоши, а оркестр грянул «С днем рождения!».

Меньше всех удивилась миссис Бёрд, которая успела заметить, как сэр Хантли сунул что-то в руку дирижёра.

Пока они ужинали, совсем стемнело, и теперь Лондон сиял разноцветными огнями. У дверей они попрощалась с сэром Хантли, и по случаю праздника мистер Браун прокатил их вокруг площади Пикадилли [36], чтобы показать Паддингтону, как сменяют друг друга светящиеся надписи.

Паддингтон прижался носом к стеклу и заворожённо смотрел на букеты красных, зелёных и синих огней, вспыхивающих в чёрном небе.

— Ты доволен, мишка-медведь? — спросила миссис Браун, когда они сделали второй круг.

— Оч-чень, миссис Браун! — отозвался Паддингтон.

Праздник ему ужасно понравился. Он уже предвкушал, как станет описывать его в письме к тёте Люси.

Он помахал на прощание прохожим, приподнял шляпу, приветствуя полицейского, который сделал им знак не задерживать движение, и уселся поудобнее, радуясь, что едет домой со всеми своими друзьями.

— Знаете, — проговорил он сонно, провожая глазами гаснущие вдали огни, — я хотел бы, что бы юбилей бывал каждый год!

— Тут мы все с вами согласны, мистер Браун, — отозвался с заднего сиденья мистер Крубер, — абсолютно с вами согласны!

В дорогу!

Разгром в комнате был ужасный. Паддингтон, впрочем, особо не удивился, потому что давно привык, что с ним вечно что-нибудь случается, — однако, встав с пола и окинув комнату взглядом, он вынужден был признать, что такого разгрома ему ещё не доводилось видеть.

Пол был усеян картами и клочками бумаги, не говоря уж о безобразных пятнах мармелада и длинной цепочке отпечатков грязных медвежьих лап. Цепочка начиналась с большой карты, которая была разложена на кровати поверх одеяла. Это был подробный план Лондона. В самой его середине, рядом с первым отпечатком, находился дом номер тридцать два по улице Виндзорский Сад, который был помечен кружочком.

От дома Браунов следы вели на юг, по всей кровати, и дальше на пол. На полу лежала ещё одна карта. Но следы не обрывались и здесь, они шли дальше к югу, до самого пролива Ла-Манш, а потом к подоконнику, где лежала третья карта, изображающая северный берег Франции [37]. Там след заканчивался неопрятной кляксой, состоявшей из раскрошенного печенья, лужицы мармелада и чернильного пятна.

Глубоко вздохнув, Паддингтон рассеянно окунул лапу в эту смесь. Потом встал на четвереньки, сощурился и попробовал посмотреть на комнату от самого пола, но от этого разгром показался только хуже, потому что снизу стали видны все бугры и вмятины на ковре.

Только медвежонок собрался снова лечь на пол и поразмыслить, что же теперь делать, как вдруг позвякивание тарелок и шаги на лестнице мигом вернули его к действительности.