Все о Москве (сборник)

За столом, где не было лампы, а стояла пустая бутылка и валялась обсосанная голова селедки, сидел небритый субъект в форменной фуражке, обнявшись с пьяной бабой, которая выводила фальцетом:

И чай пи-ла, я, бб-буллки-и ела,
Паз-за-была и с кем си-идела.

За столом средним шел оживленный спор. Мальчик лет тринадцати, в лаковых сапогах и «спинчжаке», в новом картузе на затылке, колотил дном водочного стакана по столу и доказывал что-то оборванному еврею:

– Слушай, а ты…

– И што слушай? Что слушай? Работали вместе, и халтура пополам.

– Оно и пополам; ты затыривал – я по ширмохе, тебе двадцать плиток, а мне соловей.

– Соловей-то полета ходить небось.

– Провалиться, за четвертную ушел…

– Заливаешь!

– Пра слово… Чтоб сгореть!

– Где ж они?

– Прожил; коньки вот купил, чепчик. Ни финажки в кармане… Глянь-ка, Оська, какой стрюк заполз!

Оська оглянулся на вошедшего.

– Не лягаш ли?

– Не-е… просто стрюк шатаный.[15] Да вот узнаем… Па-алковница, что кредитного[16], что ли, привела?

Стоявшая рядом с вошедшим женщина обернула к говорившему свое густо наштукатуренное лицо, подмигнула большими, черными, ввалившимися глазами и крикнула:

– Барин пива хочет! Monsieur, садитесь!

Тот, не вынимая правой руки и не снимая низкой, студенческой шляпы, подошел к столу и сел рядом с Иоськой.

Игравшие в карты на минуту остановились, осмотрели молча – с ног до головы – вошедшего и снова стали продолжать игру.

– Что ж, барин, ставь пива, угости полковницу, – заговорил мальчишка.

– А почем пиво?

– Да уж расшибись на рупь-целковый, всех угощай… Вон и барон опохмелиться хочет, – указал Иоська на субъекта в форменной фуражке.

Тот вскочил, лихо подлетел к гостю, сделал под козырек и скороговоркой выпалил:

– Барон Дорфгаузен, Оттон Карлович… Прошу любить и жаловать, рад познакомиться!..

– Вы барон?

– Ma parole…[17]

Барон и коллежский регистратор… В Лифляндии родился, за границей обучался, в Москве с кругу спился и вдребезги проигрался…

– Проигрались?

– Вчистую! От жилетки рукава проиграл! – сострил Иоська.

Барон окинул его презрительным взглядом.

– Ma parole! Вот этому рыжему последнее пальто спустил… Одолжите, mon cher, двугривенный на реванш… Ma parole, до первой встречи…

– Извольте…

Барон схватил двугривенный, и через минуту уже слышался около банкомета его звучный голос:

– Куш под картой… Имею-с… Имею… Полкуша напé, очки вперед…

– Верно, сударь, настоящий барон… А теперь свидетельства на бедность – викторки строчит… Как печати делает! – пояснял Иоська гостю… – И такцыя недорога. Сичас, ежели плакат – полтора рубля, вечность – три.

– Вечность?

– Да, дворянский паспорт или указ об отставке… С орденами – четыре… У него на все такцыя…

– Удивительно… Барон… Полковница…

– И настоящая полковница… В паспорте так. Да вот она сама расскажет…

И полковница начала рассказывать, как ее выдали прямо с институтской скамьи за какого-то гарнизонного полковника, как она убежала за границу с молодым помещиком, как тот ее бросил, как она запила с горя и, спускаясь все ниже и ниже, дошла до трущобы…

– И что же, ведь здесь очень гадко? – спросил участливо гость.

– Гадко!.. Здесь я вольная, здесь я сама себе хозяйка… Никто меня не смеет стеснять… да-с!

– Ну, ты, будет растабарывать, неси пива! – крикнул на нее Иоська.

– Несу, оголтелый, что орешь! – И полковница исчезла.

– Malheur![18] Не везет… А? Каково… Нет, вы послушайте. Ставлю на шестерку куш – дана. На-пе́ – имею. Полкуша на-пе́, очки вперед – пятерку – взял… Отгибаюсь – уменьшаю куш – бита. Иду тем же кушем, бита. Ставлю насмарку – бита… Три – и подряд! Вот не везет!..

– Проиграли, значит?

– Вдребезги… Только бы последнюю дали – и я Крез. Талию изучил, и вдруг бита… Одолжите… до первой встречи еще тот же куш…

– С удовольствием, желаю отыграться.

– All right![19] Это по-барски… Mille mersi. До первой встречи.

А полковница налила три стакана пива и один, фарфоровый, поднесла гостю.

– Votre santé, monsieur![20]

Другой стакан взял барон, оторвавшийся на минуту от карт, и, подняв его над головой, молодецки провозгласил:

– За здоровье всех присутствующих… Уррра!.. Разбуженная баба за пустым столом широко раскрыла глаза, прислонилась к стене и затянула:

И чай пила я с сухарями,
Воротилась с фонарями…

Полковница вновь налила стакан из свежей бутылки. Около банкомета завязался спор.

– Нет, вы па-азвольте… сочтите абцуги… девятка налево, – горячился барон.

– Ну, ну, не шабарши с гривенником… говорят, бита…

– Сочтите абцуги… Вот видите, налево… Гривенник имею… Иду углом… Сколько в банке?

– В банке? Два рубли еще в банке… Рви… Бита… Гони сюда.

А с гостем случилось нечто. Он все смотрел на игру, а потом опустил голову, пробормотал несколько несвязных слов и грохнулся со стула.

– Семка, будет канителиться-то, готов! – крикнул банкомету мальчишка.

– Вижу!..

Банкомет сгреб деньги в широкий карман поддевки и, заявив, что банк закрыт, порастолкал игроков и подошел к лежавшему.

Полковница светила.