Все о мужских грехах

Конечно, я это уже сама знала, но мне нужен был повод пойти туда, чтобы встретиться с Ией.

— Ковба, — ответил мужчина.

— А что это за семья? — поинтересовалась я.

— Ой, — воскликнул мужчина. — Они такие суровые! Особенно бабушка! Ей уже почти сто лет, а она всю семью в кулаке держит. Никто ее ослушаться не смеет!

«Господи! — подумала я. — В каком же постоянном кошмаре живет бедняжка Ия!» — а вслух спросила:

— Но поговорить-то с ними можно будет?

— Вы с ними поговорите! — уверенно заявил охранник.

— Хорошо! — сказала я. — А теперь я хотела бы побеседовать с вами, — и посмотрела на хозяина.

Тот тут же засуетился, приглашая нас в дом. Внутри я увидела довольно приличную мебель, ковры, некогда являвшиеся признаком достойной жизни, и неизменные сервизы в серванте. Мы сели за стол, хозяйка тут же принесла кофе, а разновозрастные дети, которых она усиленно пыталась загнать в соседнюю комнату, с любопытством таращились на нас и, будучи уже изгнаны из комнаты, подглядывали в приоткрытую дверь. Я отпила кофе — вполне ничего, между прочим! — закурила и начала:

— Я знаю, уважаемый, что раньше этот дом принадлежал Стадницким, которых убили в ночь с 8-го на 9 июня 1993 года, а вот когда здесь появились вы?

— На следующий день, — немного смутившись, сказал он. — Понимаете, уважаемая, мы с семьей тогда в сарае жили. Это было все, что у нас осталось, потому что дома уже не было — снарядами разбили, — он горестно вздохнул. — А там газовый баллон был. Вот он и взорвался, и все загорелось! Одни стены только и остались!

— Сочувствую вам, — сказала я положенную в таких случаях фразу и вернулась к интересовавшей меня теме: — Так как же вы здесь оказались?

— Тем утром, 9 июня, Манана… Это… — начал было он, но я прервала его:

— Я знаю, кто это!

— Так вот, Манана ко мне на машине приехала, и была она… Как вам сказать?.. Как птица раненая! Осунулась, глаза запали, губы искусаны и от каждого движения стонала! Хоть и сдерживалась изо всех сил, а стонала! Я ее такой никогда не видел! Даже когда Вахтанг с мальчиками погиб! Она сказала мне, что Стадницких ночью убили, а Ванда пропала. Манана попросила меня помочь ей похоронить их — родных-то у них здесь никого не было! Я — прости меня, господи, — болезненно скривился он, — отказаться хотел — расходы-то какие! — а она предложила мне их дом занять. Сказала, что иначе разграбят его, а так добрым людям еще послужит. Ну я и согласился! Приехал с ней сюда, а тут!.. — он снова скривился и помотал головой. — Я мужчина, уважаемая, но и мне от этого вида на душе муторно стало. В доме все перевернуто, Казимир в трусах и майке на полу лежал прямо вот здесь, — он кивнул на пол, — и лицо у него было, как кровавая маска, а горло, как у барана, перерезано. А Клара… — он откашлялся и сглотнул, но потом все-таки сказал: — Она в ночной рубашке была, лежала на животе, рубашка задрана и горло тоже перерезано. Кровищи было! — он тяжело вздохнул. — Не дай вам бог, уважаемая, когда-нибудь такое увидеть!

— Я за свою жизнь трупов навидалась выше крыши! — заметила я. — Бывали и очень живописные!

— Простите, уважаемая, а вы кто? — удивленно спросил он.

— Бывший следователь прокуратуры, а сейчас — частный детектив, — ответила я.

— Вот это да! — сказал один из охранников. — То-то я смотрю, что у вас взгляд наметанный!

— Как сказал Игорь Олегович: профессию не пропьешь! — отшутилась я и попросила хозяина: — Продолжайте, пожалуйста!

— Ну, я собрался уже было поехать на машине Мананы, чтобы жену привезти и рабочих, а тут мужчина один пришел и представился сводным братом Казимира, а с ним милиционер. Манана при виде их так побледнела, что я даже испугался, как бы она в обморок не упала. А потом ничего! С силами собралась и рассказала милиционеру, что ночью слышала шум из дома Стадницких, но пойти побоялась, а когда утром пришла, то застала их уже мертвыми. А мужик этот…

— Его Виктор Зайцев зовут, — сообщила я мужчине, и тот покивал головой:

— Точно! Вот вы сейчас сказали, и я вспомнил. Так вот, он, пока она говорила, смотрел на нее так… — мужчина задумался, подбирая подходящее слово. — С издевкой, что ли… Еще и усмехался так, знаете ли, злорадно. Я у Зайцева этого спросил, не будет ли он возражать, если я здесь жить буду, а он только рукой махнул и сказал: «Оставайся пока, а там видно будет! Мне самому есть где жить!» Но больше я его никогда не видел, вот и живу в этом доме с тех пор. Они тогда ушли, я за женой и рабочими поехал, а Манана тут осталась. Потом рабочие сарай, что здесь был, на доски разобрали и гробы сделали. Манана портьеры бархатные дала, и ими гробы обили. Внутрь старые одеяла, что тут нашли, положили, а сверху простынями закрыли. Лиана моя с Мананой их обмыли и одели. А потом жена мне сказала, что изнасиловал кто-то Клару. Да не просто, а… — и он, замолчав, даже застонал сквозь зубы.