Все о встречах после смерти

Первое, что он сделал по возвращении, – это построил театр, спектакли в котором имели отношение к магии. Учитывая драматическую склонность Салмокса, я не сомневаюсь, что его театр был неким «театром разума».

Салмокс читал лекции о жизни после смерти. Он убеждал людей, что нет причины опасаться смерти. Жизнь после смерти есть, повторял он, приводя доводы о существовании души.

Горожане любили Салмокса, и он любил их. Он стал достопримечательностью сообщества. Салмокса узнавали повсюду, и ни в одной из немногочисленных летописных записей об этом человеке нет худого слова.

О жизни после смерти он рассказывал много лет. И все время копал подземную камеру, а на самом деле – подземный дом. Возможно, он поставил свое обиталище под журчащим родником, запасся огромными чанами с оливами, свитками с текстами мудрецов и свечами, при которых их можно было читать.

Когда подземный дом был готов, Салмокс публично заточил себя в нем. Сделал он это, скорее всего, церемониально и с большой помпой. Хотя записей о самом событии не сохранилось, можно предположить, что Салмокс в конце выступил с лекцией о «жизни после жизни» и затем вошел в рукотворную копию Подземного Мира, куда, по верованиям, мы попадаем после смерти. Ужас и горе овладели толпой, когда вход был закрыт каменной плитой. Это выглядело, как если бы большой друг горожан умер.

Под землей Салмокс оставался долго, по летописи Геродота, возможно, три года.

А люди продолжали печалиться, поминать его плачем. Некоторые день за днем приходили в его театр и молили богов о его возвращении. Мне кажется, что все это выглядело как длинная-длинная мыльная опера. «Жив ли он? Может ли он оставаться столь долго там, внизу? – наверное, вопрошали горожане. – Увидим мы его когда нибудь вновь? Как вы думаете, он еще жив там?»

Они поминали его как умершего. И великое провидение Салмокса заключалось в том, что разлука есть смерть.

Наконец, через три года, он восстал. Он вышел из-под земли к радости горожан Траца и воссоединился с обществом.

Геродот, первый известный историк, писал об этом, подобном воскрешению Лазаря, событии так: «И вот так он доказал им истину, о которой он говорил. Смерть не причина для беспокойства».

С рациональной точки зрения это утверждение выглядит абсурдом. Но если мы экзаменуем его эмоционально, оно истинно. Да, Салмокс показал, что «смерть не причина для беспокойства».

Будучи свидетелями социальной смерти Салмокса, люди прошли через процесс поминания, как если бы он действительно умер. Одни отказывались признать, что он умер действительно, другие долго гневались, что потеряли хорошего друга. Некоторые даже дали обещания богам, чтобы выторговать его назад из Подземного Мира.

Когда он вернулся, все их печали разрешились. После этого горожан Траца невозможно было убедить, что в смерти есть что-либо, о чем стоит беспокоиться.

Салмокс замкнул горестный круг для людей. Он сделал то, что может сделать и СЗ, только другим образом. Он пересек срединную зону, которая существует между жизнью и смертью.

ПЛОДОТВОРНЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ В СЕБЯ

Древняя культура представляла собой площадку для старта в фантастические внутренние путешествия. Летописи рассказывают, что греки считали возможным вызывать духов умерших и взаимодействовать с ними при соблюдении определенных условий.

Для этого они имели психомантеумы, или оракулов умерших.

Гомер оставил нам описание церемонии вызова умерших, не требующей особых принадлежностей, и ритуала оракулов мертвых. Следуя рецепту колдуньи Кирки, Одиссей приплыл к оракулу, посвященному в эти дела. Здесь отважный путешественник вырыл неглубокую яму, наполнил ее кровью жертвенных барана и овцы и, пристально глядя в этот бассейн, общался с духами.

«Затем души умерших, которые уже прошли, выступили толпой от Эреба:

молодые юноши и невесты, многострадальные старики и чувствительные девочки, не знавшие печали, другие, погибшие в битве воины в окровавленных доспехах. Вся эта толпа теснилась у ямы со всех сторон с ужасающим великим шумом, я побледнел от страха». Тогда же Одиссей получил свидание с матерью, которая умерла в далекой стороне. Одиссей думал, что смерть матери была насильственной или от продолжительной болезни, но она опровергла обе версии. «Не болезнь заставила меня зачахнуть, – сказала его мать. – Мне так недоставало тебя, твоих умных шуток и веселья, что жизнь перестала доставлять мне радость, и я умерла».

«Услышав это, я протянул свои руки, чтобы обнять ее за шею, – говорит Одиссей. – Три раза я пытался обнять духа, три раза она ускользала из рук, как тень или мечта». Я полагаю, что кровь имела отражающую поверхность, в которой Одиссей и видел умерших. В Гомеровские времена его людям была знакома такая практика, и они сразу же поняли бы, что делает Одиссей. У Гомера, рассказывающего героическую историю Одиссея, необходимости описывать процесс СЗ было не больше, чем у современного новеллиста описывать современному читателю, как смотрят телевизор.

РАСКОПКИ ОРАКУЛА МЕРТВЫХ