Летчики и штурманы быстро расселись. Случайно или намеренно, но это был цвет — лучшие летчики и штурманы. Я с гордостью окинул их взглядом. Это были мои подчиненные и мои соратники. Впереди всех сидели Рудь и инициативный штурман Тимонин. За ними Стеба и высокообразованный скромный штурман Борисенко. Слева — Помазовский с Макарычевым. За другим столом разместились летчик Афонин со штурманом Петровым и Казаченко с бывалым штурманом Орловым. У стены на лавке уселись мрачный Черепнов с жизнерадостным штурманом Авериным, Коновалов с героическим штурманом Паршютиным и Шулепов с не менее боевым штурманом Журавлевым. Молодые, но уже заматерелые в боях лица, крепкие руки и внимательные, чуть напряженные глаза.
Поставив боевую задачу, назначил своим заместителем Помазовского и отпустил всех по самолетам.
Взлетели звеньями. Слева от моего самолета летит как всегда, Рудь, справа — Помазовский. Правое звено в составе летчиков Афонина и Казаченко ведет Стеба, а в левом звене за Черепновым летят командиры звеньев Коновалов и Шулепов. Вскоре к нам пристроились пять истребителей сопровождения из 517-го истребительного полка вместо обещанных шести. Установив связь по радио с командиром группы истребителей, старым моим знакомым Сорокиным, продолжаю полет к цели.
В 14.30 пересекаем реку Сож. На реке кипит бой. С западного берега ведут огонь немецкие орудия. Черные и бурые фонтаны земли обозначают взрывы снарядов. Горят населенные пункты. Переправа разрушена, и половина ее торчит до середины реки, а вторую половину прибило к западному берегу.
Заговорила зенитная артиллерия, и разрывы окружили боевой порядок. Но до цели еще около сорока километров, и противозенитным маневром мы выходим из-под обстрела. Затем отворачиваем вправо, чтобы пролететь над глухими лесами и зайти на цель с севера.
— Курс сто восемьдесят. Впереди Ильинцы, — сообщает штурман.
Крупное село Ильинцы стоит на прямой, как стрела, дороге, пересекающей лес с запада на восток.
— Командир, в Ильинцах войск не вижу, — докладывает Желонкин.
— Большая колонна автомашин на дороге три километра восточнее Ильинцев, — сообщает по радио Рудь.
Между самолетами боевого порядка возникают четыре разрыва зенитных снарядов. Передаю по радио всем экипажам о том, что удар будем наносить по колонне, и разворачиваюсь на цель. Зенитный огонь усилился.
— Бомберы, появились «фоккеры»! — информирует Сорокин.
В тот же момент внезапно нас атаковали спереди три истребителя ФВ-190. За ними шли в атаку еще два, но мы открыли по ним групповой огонь из передних крупнокалиберных пулеметов, и «фоккеры» с разворотом ушли вверх.
— Боевой! — передает Желонкин.
Колонна противника плотная. Более ста автомашин на коротких дистанциях. Заходим на нее с запада под углом пятнадцать градусов.
— Вправо три, так держать! — передает штурман.
— Сзади сверху два «фоккера», — сообщает стрелок-радист Черкасов.
Но стрелки все наготове, и атака истребителей групповым огнем отбита.
— Бомбы сброшены, фотографирую. Домой с тем же курсом, — сообщает Желонкин.
На флангах боевого порядка снова появились наши истребители сопровождения. Спрашиваю штурмана, как ударили по цели.
— Девять автомашин горят и пять разбито, а точнее покажет фотоконтроль[190]
, — отвечает Желонкин.— Командир, у меня штурман Борисенко не отвечает ни мне, ни радисту, — сообщает по радио Стеба.
Разрешаю заместителю командира эскадрильи Стебе выйти из строя и вне очереди произвести посадку. Завожу и распускаю группу для посадки на новом аэродроме. Самолеты принимает Бебчик. Все летчики отлично производят посадку на незнакомом для них аэродроме Хибаловка и заруливают самолеты по назначенным им стоянкам. Летное поле на лугу, как ковер. Самолеты приземляются и рулят очень мягко.
Зарулив на стоянку и выключив моторы, иду к самолету Стебы, где уже собрался весь летный состав. Снаряд попал Борисенко в голову, когда он наблюдал в прицел за результатами удара. Его похоронили на кладбище в Хибаловке. Провожая товарища в последний путь, я сделал несколько виражей на самолете над кладбищем.