Все оттенки боли

— Да ладно, не суть. Вашего товарища можно пристроить в редакцию информации. В конце октября из Афганистана готовится пробный вывод войск. Освещать это событие приедут журналисты со всего мира. Если ваш парень знает язык и имеет гуманитарное образование, он просто находка. У меня в этой редакции брат работает — договорюсь.

— Я поняла, о чем вы. Горбачев на двадцать седьмом съезде говорил, что пора выводить войска. Типа акт доброй воли, миротворческий жест… Мы как раз в машбюро печатали его речь, а редакторы прокомментировали, что «мы просрали эту войну, только ребят зря сгубили»…

— Все, девочки, я побежал на монтаж! По всем нюансам они договорятся при встрече!

Мы остались в растерянных чувствах.

— Мне кажется, это опасно, — предположила Таня.

— Да уж, сомнений нет. Там вся земля минами напичкана, реальная война идет! Но это единственный вариант устроиться на работу, и, наверное, самый достойный, — заметила я.

Официантка шумно забрала наши чашки, а сидеть за голым столом неприлично. Мы взяли наши дубленки и в тяжких думах направились к стеклянным дверям выхода.

— Может, лучше пусть дворником будет? — вполне серьезно сказала Таня, потому что очень любила Мухаммеда и тряслась за его жизнь.

— Вряд ли он согласится с тобой. Для него появилась реальная возможность снова почувствовать себя мужчиной. Поэтому у вас и секса нет. Какая тут любовь, если мужик у бабы за пазухой сидит и ест харчи ее мужа?! Но, к сожалению, не факт, что его возьмут на такую специфическую работу. Там «нюансы», про которые сказал парень, и еще какие! Полно секретной информации и для западных стран, и для наших граждан. Уверена, что все эти обещания — треп, — усомнилась я.

Но Мухаммеда взяли. Причем с большой охотой и хорошим жалованьем.

Двадцать минут собеседования на нескольких иностранных языках, и заведующий редакцией удовлетворенно цокнул языком, провернулся на винтовом стуле и крикнул секретарше:

— Подготовь приказ о приеме на работу с испытательным сроком на три месяца!

Мухаммед за день изменился.

Сразу появилась уверенность в себе, серьезность, ответственность за решения. Он больше не «безработный гость с Кавказа» с кучей комплексов. Теперь он военный корреспондент, находящийся на передовой в борьбе за свободу и независимость дружественного афганского народа.

Началась подготовка к отправке съемочной группы в Афганистан. Мухаммед целыми днями пропадал в военном пресс-центре.

Когда Танька узнала, сколько тонкостей нужно знать, сколько уметь делать военному корреспонденту, то вообще удивилась, как его взяли на эту работу.

Наверное, главную роль сыграло то, что Мухаммед знал национальные и религиозные особенности региона, местные обычаи, историю конфликта, много знал о моджахедах. Но главное — он прекрасно знал пушту, афганский язык.

Несмотря на то что он был умен и образован, для горячей точки нужно быть подготовленным морально, а Мухаммед никогда не был на войне.

Большое внимание уделялось нюансам с одеждой. Внешний вид журналиста должен отличаться от армейской одежды, чтобы их не перепутали. Нельзя было надевать защитные жилеты и камуфляжную форму.

Не удивил Мухаммеда инструктаж, что вести разговор с местным населением нужно крайне осторожно, поскольку, если им что-нибудь не понравится, попросту пристрелят. В университете он дружил с парнем со специального отделения по подготовке кадров из Афганистана. Поэтому о местных нравах был хорошо осведомлен.

Информацию о неразглашении Мухаммед подписал в первый же день. Он не знал, что практически весь материал по выводу шести полков, из которых три танковых… уже отснят и даже смонтирован!

Вообще, «чудеса» были на каждом шагу. Мухаммед не разглашал подробностей. Но телевидение — это такая «секретная» организация, где «по секрету» известно всё и всем.

Стоило мне прийти в редакцию или в машбюро, как тут же я узнавала многие «государственные» тайны. И от этой информации становилось не по себе.

Чувствуя себя ответственной за судьбу парня, которого подруга «отправляла в Афган», я выясняла все подробности этой открыто-закрытой войны.

Сколько погибло наших солдат, до сих пор. наверное, точно никто не скажет. Тем более что было негласное постановление за подписью генерала армии Варенникова, которое я перепечатывала, еще работая в машбюро. Называлось оно «Перечень сведений, разрешенных к опубликованию, относительно действий ограниченного контингента советских войск на территории дружественного Афганистана».

Даже меня, человека, далекого от политики, поразил цинизм, с которым определялись рамки цензуры. К примеру, раз в месяц в средствах массовой информации можно было освещать только одну смерть или одно ранение советского военнослужащего при исполнении воинского долга. Также запрещались прямые репортажи с поля боя и увековечивание имен героев на плитах или надгробных памятниках. Оповещения родителей о смерти детей должны быть лаконичными и иметь мало информации.

Вот такая «мутная» война.