Все оттенки черного

— Вот и славно.

Сделав движение вбок, Рома выбрался на проезжую часть и сунул голову обратно в салон.

— Пацаны, эвакуируемся.

— И что, мы отсюда пешком? Где ближайшее метро? — заныл Гаровский, тоскливо разглядывая трассу.

— Спасибо, — внезапно сказала Наташа. И добавила, очень тихо, но Рома расслышал: — Папа.

— Куда теперь? — спросил Жора. — Какие ещё у кого дела остались?

— Я чист! — высокопарно ответил доктор.

Рома только пожал плечами.

— Значит, пора на небо, — штурман задрал лицо кверху, но, видимо, ничего не увидел. — А как? Смешно сказать: я ж сюда с неба и прилетел…

— С неба? С неба… — Гаровский задумался. — А нам туда и надо. Ты на чем прилетел?

— А то ты не знаешь!

— На космическом корабле! — воодушевленно подхватил Рома. — Точно! Проберемся на корабль, а в космосе разберемся. Может, нас там признают… за своих.

— И где мы его найдем? — скептически поинтересовался Жора.

— В Шереметьево-пять, конечно. И сегодня вечером — старт «Далекого-два». Штурман, подойдет?

— Это не «Далекий-два», а профанация. Людей нет, одна несчастная собачка. Птенец Белки и Стрелки, черт его дери!

— Люди больше не хотят в космос, — сказал Гаровский. — Вечную жизнь им подавай. Как подумаю о своей работе…

— А сам? Красотка из фитнес-центра, помнишь? — подначил его Рома.

— Да, и сам был не лучше, — доктор вяло кивнул.- Неужели человек становится человеком только после смерти?

— Хотя, это и хорошо, что собачка, — продолжал рассуждать о своем Жора. — Эй, философы! Где ваше Шереметьево-пять?

В зону космопорта и на корабль они проникли беспрепятственно. Правда, Гаровский слегка сопротивлялся:

— Что за корабль? Никаких удобств! Что за рубка? И вообще, есть гарантия, что нас там примут, в космосе? Скоро старт, куда мне сесть, чтоб пристегнуться?

— Кончай ныть, — осадил его Жора. — Негде пристегнуться, потому что на корабле не должно быть людей. Из живых — только песик.

— Гав! — сказал обнаруженный в пластиковой капсуле песик.

— Он нас видит?

— Вряд ли. Может быть, чует.

— Но корабль-то нешуточный. А если поломка? Кто чинить будет? Тоже собачка? — не унимался доктор.

— Почему? Вон, видишь: роботы.

В отсеке рядом с песиком вдоль стены стоял стеллаж с тремя впечатляющими конструкциями. От человеческого в них осталась только голова — да и то, скорее, как дань форме, а не функционалу.

— Говорят: человек — венец творения. А почему тогда у них шесть рук, как у насекомых? Ног и вовсе нет. Внизу что? Колесики? Нет, вряд ли мы — цари природы, — Рома покачал головой.

— А я не отказался бы стать вот таким монстром, — внезапно заявил Гаровский. — Сильный, ловкий, быстрый.

— Умный?

— Ой, спасибо, я и сам умный. В этом не нуждаюсь.

— Ром, — вдруг вспомнил Жора, — а как у тебя получилось затормозить машину?

— А как у тебя — повернуть руль?

— Не знаю, — признался штурман. — Представил, что я с ним склеился, что ли? Наверное, очень захотел.

— Вот и я…

— А не склеиться ли нам с этими ребятами?

— С роботами, что ли?

— Не думал, что у бестелесного духа может поехать крыша, — съязвил Гаровский.

— Да ты как хочешь, доктор. А я попробую. Очень мне эта махина по душе, — и Жора шагнул внутрь робота. — Сколько рук! Ноги пристроил. Голова на месте, — механизм внезапно загудел, и окуляры вспыхнули красным цветом. — Поберегись! — робот беспорядочно замахал клешнями.

— И я! — Рома погрузился в соседнего. — Ух, слушается! Даже руки слушаются! — и он крепко залепил себе по голове.

— Как вы это сделали? — Гаровский прыгал вокруг своего, не решаясь к нему прикоснуться. — Эгоисты! Меня научите!

Разобравшись с управлением, призраки-роботы покатили в рубку. Жора рассматривал экраны и пульт, Рома подключился к бортовому компьютеру и удовлетворенно мигал светодиодами, Гаровский просто затих, словно о чем-то задумался.

— А я здесь останусь, — сказал Жора. — Не надо мне неба и рая, или что там. На первом «Далеком» летал, теперь на втором полетаю. Я штурман, или кто?

— И я останусь, — кивнул Гаровский. — Буду следить за собачкой. Вдруг лапку подвернет? Или съест что-то не то? Я доктор, или нет?

— И я, пожалуй, останусь, — присоединился Рома.

— А ты здесь зачем? Ты офисная крыса с кофеварками! — Гаровский выпрямился и торжествующе посмотрел на него сверху вниз.

— Ты плохо понимаешь, какие сейчас кофеварки, — снисходительно ответил Рома. — После них программы управления полетом кажутся детскими каракулями. Так что, буду у вас капитаном. Я же менеджер!

Корабль загудел, задрожал, и команду основательно тряхнуло, вжимая в пол. Точнее, тряхнуло бы, если бы команда не была металлической, и если бы магнитные присоски не припаяли её намертво к полу.

— Ура покорителям космоса! — заорал Гаровский. — Мы, трое героев на этом корабле…

— Чего трое-то? — усмехнулся Жора. — Кто тут ругался эгоистом? А сам собачку-то забыл!

— Ах да, собачка… Трое или четверо? Рома, ты что скажешь?

— Без разницы.

— Нет, это серьезный вопрос. И, думаю, я буду не первым, кто его задает: надо ли в такой ситуации считать собаку?

Вместо послесловия

Илья Криштул. Не паникуйте!