Все оттенки роз

– Эй, – протестует Тэйт, погладив оленя по шерстке. – Эта девушка занята.

Я хихикаю и убираю руку. Олень опускает голову обратно к сену.

– Он симпатяга. – Я прижимаюсь к Тэйту, прислоняюсь лбом к его груди. Вдыхаю его запах, чувствую, как бьется его сердце под толстовкой, и от этого все мое тело наполняется теплом, которое неподвластно морозу. Тэйт здесь кажется совсем другим – похоже, не беспокоится, что в толпе его заметят папарацци или фанаты. Но дело не только в этом. В Лос-Анджелесе его как будто что-то тяготило, но ему удалось оставить этот груз там.

– Ну что, начнем поиски идеальной елки? – говорит Тэйт, прижимаясь губами к моим волосам.

Я киваю и отстраняюсь от него. Но он удерживает мою руку в своей, наши пальцы переплетены.

– Это нечестное соревнование, – вполголоса замечает Тэйт, не глядя на меня. Отголоски вчерашних переживаний отражаются на его лице. – Отец считает, что он знает, как лучше, – всегда, без исключений.

– Тогда давай просто хорошо проведем время, – говорю я многозначительно и тяну его за угол оленьего загона, так что мы теперь спрятаны от посторонних глаз за деревянной стеной.

Тэйт сначала качает головой, а потом вдруг меняет решение и вжимает меня в стену. Его тело, его руки, сжимающие мои запястья, горячее дыхание на моей шее – все это заставляет меня терять рассудок. Я смотрю на него с улыбкой, мысленно моля о поцелуе.

Его взгляд задерживается на моих губах, а потом он припадает к ним ртом. Я исступленно целую его в ответ. Его пальцы обхватывают мои запястья, он прижимается ко мне всем телом.

Мне нужно больше.

Он отрывается от моих губ, покрывает поцелуями мой подбородок, шею. Я чувствую прикосновения его горячего рта, влажного языка, чувствую, как он мягко покусывает мою кожу. Когда он поднимает голову и смотрит на меня, я вижу сокрытое в его взгляде желание. Целуясь, мы не сводим друг с друга глаз. Простой поцелуй, легкое касание губ. Снова.

И снова.

А потом мы одновременно закрываем глаза, и наши языки встречаются, а он крепко сжимает мои бедра. Я берусь за молнию его толстовки и расстегиваю ее. Он издает стон, и меня охватывает возбуждение.

В это ужасное, удивительное, умопомрачительное мгновение я готова позволить ему сделать все, что угодно.

Абсолютно все.

Тэйт снова стонет, не отрываясь от моего рта, а потом отстраняется и измученно произносит:

– Что ты со мной делаешь?

Черты его лица суровы и серьезны, а губы кажутся припухлыми и влажными от поцелуев.

– Это ты со мной что-то делаешь, – шепчу я в ответ, глубоко дыша. В голове не укладывается, что Тэйт вызывает во мне такие чувства – как будто меня влечет к нему невидимой рукой. Я всегда видела себя с трудом взбирающейся на крутую гору, принуждающей себя идти вперед под грузом учебы, работы и собственных нереальных планов на будущее. С Тэйтом я ощущаю легкость. Я чувствую себя свободной.

Он больше ничего не говорит, просто ведет меня к рядам елок – бескрайнее море вариантов. Мы вытаскиваем несколько деревьев, изучаем их вблизи.

– Почему ты уехал из Колорадо? – спрашиваю я, в конечном итоге нарушая молчание. Тэйт пробирается между елками в задний ряд, убежденный, что наконец нашел идеальную.

– Я всегда знал, что уеду. Я с детства хотел заниматься музыкой.

– Но ты уехал без родителей?

– Типа того. Когда мне было пятнадцать, я победил в вокальном конкурсе в Денвере. Меня отправили в Лос-Анджелес, чтобы я спел для руководителя звукозаписывающей компании. Он сразу подписал со мной контракт.

– И? – допытываюсь я.

– И… все изменилось. Я отправился в турне, записал две пластинки, которые меньше чем через год стали платиновыми. Все произошло так быстро, что у меня не было времени о чем-то задумываться.

– И родители не переехали с тобой в Лос-Анджелес?

– Сначала переехали. Мотались между Лос-Анджелесом и Колорадо. Но когда началось безумие, когда я стал более… популярным, они принялись учить меня жить. Возможно, они были правы, но я не хотел их слушаться.

– Мне жаль, – говорю я.

Тэйт продирается обратно через массу елочных веток и снова оказывается рядом со мной, окутанный терпким ароматом свежей хвои.

– Я многое хотел бы исправить в прошлом, – произносит он серьезно. – Но я уже не тот, кем был раньше, Шарлотта. Ты должна это знать.

Я не совсем уверена, что он имеет в виду, – у меня такое ощущение, что о чем-то Тэйт по-прежнему умалчивает, о чем-то важном, но на его лице снова появляется маска сдержанности. Я решаю, что не стану спрашивать, по крайней мере не сейчас.

Вместо этого подаюсь вперед и чмокаю его в губы.