Все оттенки тьмы

— Вы не приведете пример? Марк его подкалывал?

— Нет-нет, это никогда. Но понимаете, Марк кого угодно мог запросто изобразить. У него была богатейшая мимика. Вы не поверите, но все от смеха просто падали, когда он кого-то передразнивал. Как он пародировал Кеннета Уильямса! А как он представлял Джона Уэйна, но не в обычной его роли брутального ковбоя, а с повадками педика! Или женоподобного шахтера из Барнсли! Можно было сдохнуть от смеха!

— А Вернона эти сценки смешили?

— Нет. По-моему, его малость коробило, когда Марк начинал изображать из себя эдакого жеманного гея. Большую-то часть времени Марк был… ну, обычным. То есть не совсем обычным — человеком он был замечательным, правда, удивительным. Я имею в виду, что, как правило, в его поведении не замечалось ни аффектации, ни манерности.

— Кажется, я вас поняла, — кивнула Энни. — Скажите, а днем в пятницу Вернон был в театре?

— Да, как и все остальные.

— У вас ведь тогда шла репетиция мюзикла «Джейн-катастрофа»?

— Точно.

— Вы бы заметили, если бы во время репетиции кто-то из труппы ушел?

— Думаю, нет. Но мне кажется, такого просто не может быть.

— Чего именно не может быть?

— Я не верю, что Вернон мог причинить хоть какой-то вред Марку. Он, конечно, не любил находиться в компании геев, но это еще не значит, что он мог вот так пойти и убить одного из них.

Энни держала в уме вовсе не гибель Марка, но Марии этого говорить не стала.

— Мы его и не подозреваем, — сказала она. — Пока все свидетельствует о том, что Марк покончил с собой. Мы просто пытаемся расставить все по своим местам. Расскажите, пожалуйста, про утро пятницы. Где в это время находились вы и ваши коллеги?

— Репетиция началась только в двенадцать.

То есть теоретически Вернон Росс мог убить Лоуренса Сильберта, отметила Энни. Маловероятно, конечно, но все-таки не следует отбрасывать эту версию.

— А что вы скажете о Дереке Ваймене? На прошлой неделе они вместе с Марком поехали в Лондон, если я не ошибаюсь?

— Насколько я знаю, они были не то чтобы вместе, — ответила Мария. — Дерек говорил, что они решили там сходить вместе в кино на какие-то определенные фильмы. Он очень ждал этой поездки.

— А что по этому поводу говорил Марк?

— Мы с ним так и не успели это обсудить. Он был слишком занят.

— Вам никогда не казалось, что между Дереком Вайменом и Марком что-то есть?

— Конечно, нет. Дерек не голубой. Я в этом абсолютно уверена.

— Почему вы так думаете? — спросила Энни.

— Даже не знаю, как объяснить. Гей-радар не срабатывает, понимаете?

Энни подумала, что Мария совершенно права. Женщины и впрямь часто знают, кто гей, а кто нет.

— Они никогда раньше не ездили в такие поездки вдвоем?

— Нет. Честно говоря, я удивилась, узнав, что они вместе уехали в Лондон. Они вообще-то не были закадычными друзьями.

— Не ладили?

— Я не это имела в виду. Просто иногда Дерек здорово раздражал Марка.

— Почему?

— Ну… Дерек постоянно цеплялся, указывал Марку, что ему делать. Разумеется, он режиссер, но Марк был профессионалом. Он не какой-нибудь самоучка, а квалифицированный специалист. Вообще-то говоря, нам повезло, что он с нами работал.

— Как я поняла, они вдвоем собирались ставить спектакль в стилистике немецких экспрессионистов. Верно?

— Да. Изначально эта идея принадлежала Дереку. Марк пытался привнести в его задумку что-то новое, но Дереку это не нравилось. По-моему, он хотел, чтобы Марк безоговорочно ему подчинялся: точно следовал предварительному плану, строил декорации, шил костюмы. И чтобы молча. Но Марк так работать не привык. Он был творческим человеком и считал, что каждый член труппы должен вносить в постановку что-то свое. Он всегда интересовался нашим мнением, то и дело обсуждал что-то с актерами. А Дерек просто раздавал указания. Только не подумайте, будто они с Марком не ладили, это не так. Они даже иногда ездили друг к другу в гости.

— Значит, творческие разногласия?

— В общем, да. Кстати, оба родом из простых семей, из рабочих. Вот только Марк предпочитал об этом не вспоминать и даже говорил так, будто он аристократ, а Дерек, напротив, всячески бравирует своим происхождением. Он из тех, кто любит размахивать членской карточкой клуба рабочей партии, хотя в жизни там и не был. Понимаете, о чем я?

— Вполне, — кивнула Энни. — Марк часто рассказывал о себе?

— Не очень. Он предпочитал слушать. И отлично умел это делать. Ему можно было рассказать абсолютно все. Когда я в феврале рассталась со своим парнем, почти неделю изводила Марка своим нытьем, а он терпеливо слушал и даже не жаловался. Он здорово тогда мне помог.

— Вы говорили, что в последнее время он как-то странно себя вел. Не знаете, почему?

— Нет. Мы в эти несколько недель мало общались. Никак не могли выкроить свободную минуту, дел было по горло. Но он все равно бы мне ничего не рассказал.

— Марк вообще когда-нибудь делился своими проблемами?

— Редко, он был очень сдержанным человеком. Но иногда, — Мария поднесла руку к лицу, пряча улыбку, — когда мы чересчур уж напивались, он со мной откровенничал.

— Что вы с ним обсуждали?

— Да ничего особенного. Жизнь, какие-то его переживания, мечты, цели.