Все оттенки желаний

– Лори, ты дура? У тебя на спине рубец, причем такой, что не соврешь, что упала и голой кожей по асфальту проехалась.

Я пожимаю плечами. Этот вопрос мне не дает покоя и самой: что я буду говорить мужу, когда он вернется? Я, разумеется, залечу все, что смогу, но в целом-то? Судя по тому, что я видела в зеркале, сейчас я смогу подработать дублершей в каком-нибудь фильме о зверствах белогвардейцев, например… Ай, ладно, чего теперь-то грузиться? Дело сделано…

– Ложись сюда. – Он тянет меня за руку и укладывает рядом с собой. – Лори, скажи, тебе было хорошо?

– Ты же кричал, что всегда знаешь, когда есть, а когда нет, – подкалываю я.

– От тебя хочу услышать.

– Да. Было.

– Что ты обещала мне взамен?

Я смотрю на него в недоумении – а что это было-то? В смысле: что было сегодня, что продолжается до сих пор – разве не то, чего он хотел в обмен на ночь со мной? Ну, пусть это не ночь была, но все-таки?

– Что молчишь? Думаешь, как улизнуть?

– Я не совсем понимаю…

Он смеется и перебивает:

– Лори, ты такая прикольная, когда говоришь тоном строгой училки! Я прямо завожусь, ей-богу. Что тут понимать? Теперь ты мне должна.

– Ты это серьезно?

– Нет, это я так бездарно шучу, Лори. Разумеется!

– Мы не договаривались, что ты будешь хватать меня на улице и тащить в этот подвал! И – Костя…

– Лори, Лори! Успокойся! Костя тут ни при чем – присутствуй он, и ты сегодня не смогла бы так расслабиться. А ты была собой – такой, как хотела быть, потому что я тебе никто.

Я сажусь и обхватываю руками колени.

– Ты изумительная, Лори. – Джеральд тянет ко мне руку, но я дергаюсь. – Ну, чего ты? Так все здорово было… такая девочка шикарная – и вдруг фокусы какие-то.

– Я ненавижу, когда меня припирают к стенке, я тогда просто зверею – и уже ничем ты меня не остановишь, понял?!

Я встаю с кровати и начинаю одеваться.

– Лори, ты обиделась? – удивленно тянет он. – С ума сошла! Ну, чего ты?

– Не трогай меня! Все было просто офигительно, просто прекрасно, просто небывало – доволен? Это то, что ты хотел слышать? Все, я могу идти? Или продлевать станете?

– Вот же дура… – смеется Джер, не понимая, что я-то не шучу.

Я выскакиваю из подвала, хотя ноги меня слушаются плохо, и все тело ватное, и душа очень болит…

На улице темно, уже почти полночь. Я ловлю такси и еду домой. И только через пару часов понимаю, что забыла мобильный в кармане Джера…

* * *

На трезвую голову все выглядит просто отвратительным и аморальным. Серьезно. Почему так: получив удовольствие, назавтра начинаешь грызть себя, и раскаиваться, и думать – а вот если бы я сделала так, а не этак, то вышло бы, наверное, то, а не это… А уже все, поздно пить «Боржоми», когда его запретили. И уже ничего не изменишь, не вернешь и не переделаешь. Принцип «или не делай, или потом не оправдывайся» применительно к самой себе никогда не срабатывает. Состояние вроде глубокого похмелья, все трясется, ничего не хочу… только лежать под одеялом с головой – и все.

Телефон домашний разрывается всю ночь. Я знаю, кто это звонит, а потому трубку не беру. Непонятно, что я испытываю сейчас…

Мне надо бы на работу, но я не могу себя заставить оторваться от постели. Лежу и перечитываю какую-то книгу. Я уверена, что именно перечитываю, потому что слова знакомые… Мне очень плохо.

Выхожу в аську, Гелла пытается меня как-то успокоить, но что значат слова по сравнению с тем, каково у меня сейчас на душе… Я не представляю, как мне теперь быть.

Я достаю припрятанный в укромном месте диск с фотографиями, вставляю в ноутбук и начинаю щелкать мышью, меняя картинки на экране. Все-таки Костя мастер… У него такое тонкое чутье и такой… извращенно-изысканный вкус. Почти ни на одной фотографии нет моего лица – оно либо закрыто волосами, либо отвернуто от объектива так, чтобы невозможно было узнать. Либо на фотографии я сижу – лежу – подвешена спиной к зрителю. Я не стесняюсь своего лица – просто ТАМ оно не нужно. Нет, правда, есть одна фотография, на которой только глаза – глаза в большом увеличении. Глаза, расширенные от боли и от наслаждения одновременно…

Может, мне позвонить ему и все рассказать? Нет, он взбесится… Молчать? Меня надолго не хватит, особенно если Костя что-то пронюхает и начнет с пристрастием меня допрашивать. Я не партизанка, сдам все и всех…

Господи, как же паскудно…

Я бреду на работу, проваливаясь каблуками сапог в растаявшую кашу. Никакого желания делать что-то, никакого желания кого-то видеть, слышать… Не хочу абсолютно ничего. Я подхожу к зданию клуба и вижу Джера. Внутри все холодеет от ужаса. Но он пришел не за мной. В руках мой телефон:

– Ты оставила вчера.

Я сую трубку в карман, благодарю машинально и пытаюсь уйти, но он хватает меня за ремень сумки:

– Погоди, Лори… Идем, поговорим в помещении, а то ветер…

В здании есть кафе, идем туда. Я уже опоздала на десять минут, надо включить телефон – наверняка звонит Славик…

Мы садимся за стол в самом углу, туда, где темно.

– Может, кофе?