Все оттенки желаний

Сашка пытался как-то облегчить мое состояние, но что он мог? Только привозить фрукты и часами сидеть возле меня. Я совсем забросила клуб, свалив все дела на тренеров и даже не интересуясь, как там вообще все обстоит. Когда позвонил Митяй и сказал, что ученицы собираются устроить большую вечеринку по поводу удачно прошедшего турнира, я отказалась присутствовать. Он понял и не обиделся – знал, что я болею. Наверное, мне стоило сделать усилие и пойти, но сил совершенно не было.

И именно в этот момент появился Джер. Появился в буквальном смысле – приехал ко мне днем так, словно никуда не исчезал.

Я открыла ему, еле держась на ногах от духоты и дурноты, и он, увидев мое зеленое лицо, мгновенно отреагировал:

– Лори… что с тобой, детка?

– Я лягу, – вместо ответа пробормотала я и ушла в спальню, предоставив ему право либо последовать за мной, либо уйти.

Уйти Джер не мог. Он вошел в спальню, бросил взгляд на прикроватную тумбочку, где в огромном количестве красовались аптечные пузырьки и блистеры с таблетками, и догадался о причине моего поведения.

– Что, все так плохо?

– Уже нет.

– Почему же ты не позвонила мне?

– Ты не врач. И потом…

Я запнулась, не решаясь напомнить ему, на каком моменте мы перестали общаться. Но Джер все понял и сам, взял мою руку, погладил пальцами исколотую вену на локтевом сгибе:

– Я не подумал… Лори, прости. Я не должен был сомневаться в тебе.

– Давай не будем ворошить…

– Конечно, как скажешь.

– Ты надолго приехал?

– Насовсем.

Он сказал это так просто, что у меня перехватило дыхание.

– То есть?

– Я переехал сюда, Лори, купил квартиру, уже почти обустроился.

– Но… зачем?

– Хотел быть ближе к тебе.

Я заплакала. Почему-то эти его слова вызвали у меня такую острую боль внутри, словно он меня ударил. Я понимаю, зачем он сделал это, верю, что не соврал, сказал правду. Но почему-то внутри не чувствую радости. Наверное, сейчас не очень подходящий момент для этого.

Джер выглядел слегка обескураженным. Как все сильные люди, он не мог понять вот таких перепадов в настроении: только что я была нормальная, и вот уже реву в три ручья без видимой причины. А ему, разумеется, нужна конкретная причина, чтобы начать ее решать, а не вести неконструктивные циклические разговоры ни о чем.

– Лори… в чем дело?

Я не могу объяснить. Если бы могла – это решило бы многие проблемы. Но я сейчас чувствую себя мухой в паутине, которая старается выбраться, но только еще сильнее вязнет в полупрозрачных липких нитях, пеленающих по рукам и ногам.

– Я никогда не думал, что ты можешь столько плакать. Мне всегда казалось, что ты хорошо держишь любой удар, а слезы для тебя – непозволительная роскошь.

Ну вот что это? Похвала, осуждение? Если осуждение – то меня какой? Той, что плачет, или той, что держит удар? Почему я совсем его не понимаю? Или просто не даю себе труда это сделать?

– Джер… я не могу объяснить. Понимаешь, все как-то не вовремя, что ли… Ты, Костя, муж… Мне очень трудно…

Я всхлипываю, уткнувшись в его плечо. Тонкая трикотажная водолазка пахнет каким-то травяным запахом – так в детстве пах мой отец. Это почему-то успокаивает, как будто я приникла к надежной стене, за которой мне ничего уже не угрожает.

– Лори, не плачь! Все образуется. Я не тороплю тебя, не настаиваю. Ты сама реши, как тебе лучше, с кем, а я просто буду рядом.

Господи! Ну почему, почему он такой святой?! Разве можно быть святым рядом со мной? Я прошла через такое, о чем очень хочу забыть, и теперь сама себе кажусь недостойной такого отношения. Костя сделал все, чтобы я считала себя грязной. Парадокс: он меня такой и любил. Ему всегда нравилось чувствовать себя праведником, спасающим грешницу. Но не он ли меня впутал во все это? Не с его ли подачи я теперь такая, как есть? Не он ли заставил меня заниматься этим? Я так хотела, чтобы ему было хорошо… Черт, я опять о нем, опять! Ну сколько же можно?! Почему, за что? Разве любовь – такая?

Джер, кажется, понял, о ком я думаю. Его руки крепко сжали меня за плечи, слегка встряхнули:

– Ну что? Так и цитируешь свою любимую «Агату»? Про «никакой любви»? – усмехается он. – Может, пора попробовать стать счастливой, а, Лори? Хочешь, я помогу тебе?

Я не умею быть счастливой. Мне постоянно нужна какая-то драма в жизни, чтобы ощущать себя в порядке. Вот и с мужем – постоянные недосказанность и недомолвки, и от этого мне тоже плохо. Но разорвать эти отношения просто не хватает смелости. Сашка – мой якорь, и если я его потеряю, то вполне могу унестись в свободное плавание, а это ничем хорошим не закончится. Джер – не в счет. Несмотря на все его слова, он так и не предложил мне быть вместе. Я не претендую, нет, но в глубине души все-таки обидно. То есть спать со мной он с удовольствием согласен, а что-то серьезное предложить – нет. «Может, пора стать счастливой?» Может, и пора – но вот не с кем.

– Ты не понимаешь…