Все по местам

Несколько секунд длилось молчание. В ушах Хорнблауэра все еще звучало последнее «Никогда». И все же очнулся он, вероятно, первым. Он развернул судно и вернулся к тому месту, где затонул «Нативидад». Он послал Хукера на тендере поискать уцелевших – только тендер и остался из всех шлюпок. Гичка и ялик были разбиты в щепки, доски от барказа плавали в пяти милях отсюда. Подобрали несколько человек: двух вытащили матросы на русленях «Лидии», шестерых подобрал тендер – и все. Команда «Лидии» встретила их приветливо. Они стояли в свете фонаря, вода ручьями текла с лохмотьев и тусклых черных волос. Они испуганно молчали; один даже попытался было сопротивляться, словно продолжая последний яростный бой «Нативидада».

– Ничего, мы еще из них сделаем марсовых, – с натужной веселостью сказал Хорнблауэр.

Усталость его достигла такой степени, что он говорил, как во сне. Все окружающее – корабль, пушки, мачты, паруса, крепкая фигура Буша – все было призрачным, реальной была лишь усталость, да боль в затылке. Он слышал свой голос как бы со стороны.

– Так точно, сэр, – сказал боцман.

Все перемелется, что попадет на жернова королевского флота. Гаррисон готов был делать матросов из любого человеческого материала – собственно, этим он и занимался всю свою жизнь.

– Какой курс мне задать, сэр? – спросил Буш, когда Хорнблауэр вернулся на шканцы.

– Курс? – отрешенно повторил Хорнблауэр. – Курс? Не верилось, что бой окончен, «Нативидад» потоплен и на тысячи миль вокруг нет ни одного неприятельского судна. Трудно было осознать и то, что «Лидия» в серьезной опасности, что монотонно лязгающие помпы не успевают откачивать проникающую в пробоины воду, что под днищем все еще протянут парус и судно крайне нуждается в починке.

Мало-помалу Хорнблауэр понял, что должен открыть новую страницу в истории «Лидии», составить новые планы. Выстроилась уже целая очередь, ожидающая его приказов – Буш, боцман и плотник, артиллерист и болван Лаури. Хорнблауэру пришлось вновь напрячь усталый мозг. Он оценил силу и направление ветра, так, словно решал отвлеченную нучную проблему, а не занимался делом, за двадцать лет в море ставшим его второй натурой. Он устало спустился в каюту, посреди неимоверного разрушения нашел разбитый ящик с картами, и уставился в изорванный планшет.

Надо как можно скорее сообщить об одержанной победе в Панаму – это очевидно. Может быть, там можно будет и починить судно. Впрочем, Хорнблауэр не ждал многого от этого неприютного рейда, особенно памятуя, что в городе желтая лихорадка. Значит, надо вести потрепанное судно в Панаму. Он проложил курс на мыс Мала, до предела напрягая мозг, сообразил, что ветер попутный, и поднялся наверх с готовыми приказами. Тут он обнаружил, что ожидавшая его толпа рассеялась, словно по волшебству. Буш разогнал всех – как, неизвестно. Хорнблауэр сказал Бушу курс. Тут рядом материализовался Полвил с плащом и стульчиком. Сил возражать у Хорнблауэра не было. Он покорно дал закутать себя в плащ и почти без чувств рухнул на стульчик. Последний раз он сидел двадцать один час назад. Полвил принес и еду, но Хорнблауэр не стал даже глядеть на нее. Он не хотел есть – он хотел только спать.

На какую-то секунду он проснулся – он вспомнил о леди Барбаре, задраенной вместе с ранеными в темной и душной утробе судна. Но тут же расслабился. Проклятая бабенка пусть сама о себе позаботится – она вполне в состоянии это сделать. Теперь ничто не имело никакого значения. Он снова уронил голову на грудь. В следующий раз его разбудил собственный храп, но ненадолго. Он спал и храпел, не слыша грохота, который поднимала команда, силившаяся вновь сделать «Лидию» похожей на боевой корабль.

XVIII

Разбудило Хорнблауэра солнце – оно встало над горизонтом и засияло ему прямо в глаза. Он заерзал, заморгал и сперва попытался, как ребенок, закрыть глаза рукой, чтобы снова уснуть. Он не знал, где он, и не хотел знать. Потом он начал припоминать события вчерашнего дня, бросил старания уснуть и вместо этого постарался проснуться. Как ни странно, сперва он вспомнил подробности сражения, но не мог вспомнить, что «Нативидад» затонул. Когда эта картина вспыхнула в его памяти, он проснулся окончательно.

Он встал и мучительно потянулся – все тело ныло от вчерашней усталости. Буш стоял подле штурвала. Его серое, заострившееся лицо казалось в ярком свете неестественно старым. Хорнблауэр кивнул ему, Буш козырнул в ответ.

Голова его под треуголкой была обмотана грязной белой тряпицей. Хорнблауэр заговорил было с ним, но все его внимание захватило судно. Дул хороший бриз – ночью он наверно, поменял направление, поскольку «Лидия» шла те перь в самый крутой бейдевинд.

Были подняты все обычные паруса. Бывалый глаз Хорнблауэра приметил многочисленные сплесни как на бегучем так и на стоячем такелаже. Временная бизань-мачта стояла вроде надежно, но в каждом из ее парусов было по меньшей мере по дыре – на иных и все десять. От этого корабль походил на оборванного бродягу. Сегодня первым делом надо будет заменить паруса – такелаж пока обождет.