«Все по местам!» Возвращение «Варяга»

В последние полчаса перед началом атаки Балк успел связаться с Рудневым и организовал на выбранную сопку огневой налет с «Варяга», «Трех Святителей» и «Сисоя». За 10 минут в довольно небольшой скалистый холм флотские артиллеристы успели всадить достаточно стали, чтобы отправить на дно хорошо забронированный крейсер (типа «Идзумо»), Или плохо бронированный броненосец (типа «Осляби»). Достаточно крупная и совершенно не способная маневрировать сопка с дистанции менее двух кабельтовых стала для морских артиллеристов отличным полигоном. После трех десятков 12- и сотни 6-дюймовых взрывов на сопке, казалось, ничего не могло выжить. Да и сама она несколько уменьшилась в размерах. Казалось, что тонны стали и взрывчатки с каждым новым взрывом все больше втаптывали некстати оказавшийся на пути русской армии скалистый холм обратно в землю.

Отстрелявшись, «Варяг» выпустил в небо серию красных ракет. По этому сигналу из русских окопов выплеснулись штурмовые группки, понесшиеся вверх по еще дымящемуся склону. Вернее, должны были выплеснуться. С переходом в атаку возникла небольшая заминка: солдаты были настолько впечатлены эффективностью РУССКОГО же огня, что боялись вылезать из окопов. Когда всего в паре сотен шагов от тебя взрывается снарядик весом в четыре центнера, очень трудно заставить себя встать, выскочить из уютной ямы окопа и, самое страшное, побежать ТУДА, где земля только что смешивалась с небом… Даже верный Бурнос и лихой Ржевский сидели на дне окопа, совершенно не реагируя на команду «Вперед!». Балку, решившему лично руководить как атакой, так и применением «черемухи», пришлось делать то, что сам он всегда считал верхом командирского непрофессионализма. С криком: «Ребята, запевай!» — он выскочил на бруствер и прогулочным шагом, горланя песню и сбивая палкой колосья травы, пошел в направлении японских позиций:

Броня крепка, и паровозы быстры,
И наши люди мужеством полны.

Этого выносить Ржевский уже не мог. Он в два прыжка догнал командира, и его срывающийся на фальцет голос слился с Балковским. Ему подтягивал совершенно немузыкальный бас Бурноса. Он еще вчера клялся всеми святыми, что «ни один челАвек не потащит этАт пулемет, как бы вы его ни Аблегчали, таварищ Балк, а стрелять с рук с „максима“ это ж вААбще, где виданА?». Сейчас же он шел, перевесив через плечо перевязь с «максимом», с которого Балк снял кожух с водой и остатки станка, превратив его в жутко тяжелое подобие ручного пулемета. Искоса глянув на его громадную фигуру, Балк поразился, насколько он походил на Шварценеггера из «Хищника». Рядом с ним, согнувшись под тяжестью короба с патронной лентой, семенил второй номер.

Стоят в строю, России машинисты,
Своей могучей Родины сыны!

Из окопа вылетали все новые и новые люди, и припев грянул уже хор из нескольких сотен пристыженных глоток. Со стороны японских позиций неуверенно хлопнул первый винтовочный выстрел. Пуля, выпущенная дрожащими руками контуженного до полусмерти солдата, скосила несколько травинок, не долетев до густеющей на глазах русской цепи. Ответом стал нестройный залп из полусотни винтовок.

Гремя огнем! Сверкая блеском стали,
Пойдет броньпоезд в яростный поход!

Японский артиллерийский наблюдатель довольно быстро разобрался в ситуации, и над русской цепью вспухли два облака от шрапнельных разрывов. Ну, почти над русской цепью — с первого залпа подобрать правильную установку трубки практически невозможно.

Куда бы нас приказом ни послали,
И Михаил нас лично поведет!

Генерал Брусилов, расслышав слова, с удивлением посмотрел на стоящего рядом Великого князя и удивился еще больше — тот подпевал, не отрывая от глаз бинокля.

Заводов труд, и труд российских пашен,
Мы защитим, страну свою храня,
Ударной силой орудийных башен
И быстроходной яростью огня!

«Илья Муромец», расталкивая с колеи мусор, дошел до места, где рельсы были подорваны японскими саперами, и его артиллерия стала пытаться нащупать позиции японских коллег. До Шталькенберга уже дошли новости, что где-то в трюмах пароходов вместе с гаубицами прибыли еще два боекомплекта к орудиям его бронепоезда, и сейчас он торопился расстрелять остатки снарядов с максимальной пользой. Под колесами первого броневагона уже суетилась ремонтная бригада, восстанавливая путь для будущего броска вперед.

Гремя огнем! Сверкая блеском стали,
Пойдет броньпоезд в яростный поход!
Куда бы нас приказом ни послали,
И Михаил нас лично поведет!