Все по-настоящему

Напоследок Татка толкает меня в грудь ладонями и, когда я отступаю на шаг, со всех ног припускает к выходу из гостиной. Срываюсь за ней следом. Перед самым ее носом захлопываю дверь, а для надежности еще и спиной подпираю — отрезая своей спятившей женушке все пути к отступлению. Окружающее нас пространство будто потрескивает от скопившегося в воздухе напряжения. Ведущий погоды пугает первой в этом году грозой, и я готов поклясться, что уже слышу приближающиеся раскаты грома.

— Клим, Тата? У вас все нормально?

Ах, это не гром! Это мой отец, которого я все никак не выгоню, стучит кулаком в дверь.

— Да!

— Нет! — кричим с Таткой одновременно.

— Немедленно выпусти меня! — шипит она.

— Мы не договорили.

— Ты ошибаешься! Я тебя вдоволь наслушалась. И знаешь что? Я от тебя ухожу!

— Никуда ты не пойдешь!

— Это еще почему?

— Потому что… потому что… — перебираю в голове причины и не нахожу ни одной стоящей: — я тебя не отпускал!

— О, это, конечно, все меняет!

Татка зло фыркает, отступает к стене и в немом отчаянии запрокидывает голову к потолку. Черте что! Может быть, она и впрямь ничего такого не делала? Я бы многое отдал, чтобы так оно все и было. Я бы все, что угодно, отдал.

— Тат…

— Что? — тяжело выдыхает она, не сводя взгляда с потолка.

— Я…

— Ты полнейший придурок!

Наверное, это должно меня оскорбить, но нет, ничего подобного не происходит. И это только лишний раз доказывает, что еще никогда я не хотел ошибиться в своих выводах так отчаянно, как сейчас. Уж лучше я буду придурком, чем ложью — все то, что было между нами с Таткой.

— Ну…

— Я ведь думала, что ты узнал меня за это время! Понял, что я… Чем дышу!

— Я понял…

— Ни черта ты не понял, Клим! Ведь если бы понял, то никогда бы… никогда, слышишь, даже мысли бы не допустил, что я способна на такую подлость.

— Меня уже однажды обманывали! — вновь срываюсь на крик. И хоть понимаю, что Татку и близко нельзя сравнивать с моей бывшей женушкой — один черт делаю это.

— Мне жаль, — печально улыбается она. Отлепляется от стенки и вновь подойдя к двери, кладет ладонь на ручку, ненавязчиво так намекая, что не изменила своего желания уйти. И от этого мне вдруг становится так страшно, что хаос в моей голове неожиданно упорядочивается. И я, наконец, отчетливо вижу все то, что раньше ускользало от моего внимания.

— Ладно! Признаю. Я был не прав. Нужно было сразу поговорить с тобой.

— Но вместо этого ты отстранился и купил огромную упаковку презервативов.

— А это тут при чем?

— Не знаю. Может быть, при том, что раньше ты мне доверял, а теперь — сам понимаешь.

— Я просто не хочу усложнять! Послушай, мы все сейчас на эмоциях. Нам нужно остыть. И еще раз обсудить сложившуюся ситуацию на свежую голову. Если ты говоришь, что ничего не подстраивала — значит, так оно и есть. Действительно, зачем бы ты стала это делать? Я — далеко не подарок, на роль принца совершенно не подхожу. Да и деньги тебе мои не нужны! — отвожу волосы ото лба, судорожно соединяя в голове факты. За все то время, что мы женаты, Татка на самом деле не приняла от меня ни одного подарка. Она, как баран, повторяла, что ей ничего от меня не надо, и, более этого, даже подписала брачный контракт, о котором я сам и забыл, но который каким-то непостижимым образом однажды попался ей на глаза. Почему я сразу об этом не вспомнил?

— Ты прав, — неожиданно соглашается со мной Татка.

— Правда?

— Да. Нам действительно не помешает остыть. И то, что ты не подарок — я даже не буду спорить.

— Вот и отлично. Рад, что мы все решили. Теперь-то ты меня покормишь? — примирительно улыбаюсь, чтобы разрядить обстановку до конца.

— Нет, Клим. Я пойду к себе. И буду там, если ты вдруг решишь, что я на самом деле тебе нужна.

— Постой! Что значит, когда решу? Ты нужна мне!

— Почему? Ты думал об этом?

Смотрю в ее влажные от слез, такие понимающие, что аж тошно, глаза и просто не могу представить, что ей на это ответить.

— Мы же все решили! Нам хорошо вместе… разве этого мало?!

— Ты знаешь, я вдруг поняла, что да… Я почти уверена, что достойна чего-то большего.

Открываю рот, но куда только девается мое красноречие?! А между тем Татка плавно оттесняет меня от двери и, открыв ту, уходит, гордо вскинув голову. Ни черта не понимаю! Это что сейчас было вообще?! Поднимаю взгляд и встречаюсь с голубыми глазами старика. Ну, только этого здесь и не хватало для полного счастья.

— Только не смей мне читать нотаций.

Отец вскидывает перед собой ладони и качает седой головой:

— И в мыслях такого не было. Хочешь выпить?

Серьезно? Старик действительно предлагает мне надраться? Чудны дела твои, господи.

— Очень! Но сначала я привяжу Татку к кровати. Пусть подумает.

— Не стоит, Клим.

Я дергаюсь, когда отец перехватывает мою руку, чтобы остановить. Поднимаю взгляд, но вновь опускаю вниз — на его ладонь, лежащую на моем широком запястье. Если честно, я и вспомнить не могу, когда старик касался меня в последний раз. Я не могу вспомнить…

— Какого хрена? — отчего-то сиплю я.

— Сейчас тебе лучше не попадаться ей на глаза.

— С чего ты взял?

— Женщины очень предсказуемы. А крепко обиженные женщины — тем более.