Всё прекрасно. Всё чудесно [СИ]

Он был слишком зол, чтобы возвращаться. Он был готов придушить её за все те слова, что она произнесла ему в лицо. Она тащит его в пропасть. И он согласен идти за ней, как собачонка. Она словно была его фетишем. Привлекала его, но он не мог признаться об этом никому, кроме Блейза и себя. Драко был готов совершить с ней тысячу ошибок, лишь бы в конце услышать только три слова в его сторону. Без «ненавижу» и без «не прикасайся».

— Поэтому я и советую тебе просто наблюдать за ней, чтобы она больше не совершила глупостей. И всё. Придёт время, придёт и она. Я уверен, — спокойно сказал Блейз, облокачиваясь на кровать Драко и откидываясь на неё.

Малфой повернулся в его сторону. Я буду молиться на эти слова, Забини, если всё случится так, как ты только что сказал.

* * *

Малфой еще не вернулся в больничное крыло. Гарри посидел с Гермионой совсем недолго, из-за чего, когда друг ушёл, девушка почувствовала себя совершенно ничтожной и никому не нужной. Они не обсуждали ничего более. Иногда ей просто хотелось, чтобы Гарри был рядом и всё.

Всё в этом году пошло наперекосяк. Именно с той ночи. Если бы у неё была возможность вернуться в ту ночь, она бы… Она бы повторила всё.

Нет, Грейнджер! Был бы у тебя Маховик времени, ты бы изменила всё, слышишь? Вспомни, кто ты, а кто он! И ты всё ещё уверена, что поступила бы также, как и тогда?

Девушка прикрыла глаза. Разум пытался внедрить ей, что она бы не сделала то, что произошло тогда. А душа твердила только «Да, сделала и повторила бы». Гермионе пришлось прилечь, так как её начало тошнить от этих мыслей. Она ничего не ела со вчерашнего дня, может поэтому так плохо?

Десятки тысяч мыслей заполняли её голову, но она слышала прекрасно, когда дверь больничного крыла отворилась. Она просто сделала вид, что уснула. Не хотела видеть Малфоя. Скорее всего, что он вновь бы накинулся на неё в попытках поцеловать. Боже, его губы… Ты убиваешь счастья без колебаний, Малфой.

Неужели мне не спастись от страданий, которые ты будешь дарить мне в будущем? Нет, уж спасибо. В своем мире, где я тебя ненавижу, мне живется лучше. Я — беззаботна. А ты только даришь проблемы. Когда я стала такой противоречивой? Когда стала делить хороших людей и Пожирателей?

Она была не уверена, что Малфой изменился. Скорее — стал ещё хуже. Ведь он и его семья не выиграла в этой войне ничего. Даже частично лишилась состояния. Ей удалось почитать несколько выпусков «Пророка», чтобы узнать об этом.

Нет, я точно буду принимать его всегда с каменным сердцем. Будет подходить и пытаться прикоснуться — буду отталкивать. Я не уступлю. Я не позволю ему ещё раз себя поцеловать. Я буду получать удовольствие, когда буду видеть его мучения. Да, Грейнджер, ты определенно стала кровожаднее, чем прежде.

Но буду ли я смеяться, если он не подойдет ко мне? Скорее всего, нет. Господи, Гермиона, ты так запуталась. Успокойся и усни. Не вздумай открывать глаза, чтобы посмотреть на него. Ты чувствуешь, да, что он рядом с тобой? Правильно. Так закрой же свои чёртовы глаза и не вздумай их открывать, пока не ощутишь, что он ушел.

Малфой тихо подошёл к Грейнджер. Он знал, что она не спит. Он видел, как от неё выходил Поттер. Драко просто не мог заставить себя зайти в больничное крыло, когда был зол. Его не успокоил даже огневиски, который ему дал Блейз. Они выпили совсем немного, но Малфой продолжал чувствовать то пламя, которое прожигало его изнутри в попытке выбраться наружу. Поэтому он простоял возле входа в больничное крыло до того момента, как не почувствовал тлеющий огонёк боли внутри себя. И только тогда он позволил себе толкнуть массивную дверь и войти туда, где была Грейнджер.

Он боролся с собой в попытке прикоснуться к ней. Он обещал ей этого не делать. Обещал, что не тронет. Хотя это было слишком искусительно. Ты так красива. А я — слишком пьян, но я всё ещё контролирую себя. Ты ведешь меня к Дьяволу на бойню и даже не замечаешь этого. И я бы пошёл на это ради тебя. Ты такая дура, Грейнджер. И так прекрасна.

* * *

— Ты уверен, милый? — женщина стояла возле камина и обнимала себя за плечи. Здесь было слишком холодно и, хоть она и знала об этом, позволила себе надеть легкое платье. Она нервно касалась пальцами своих волос, словно не знала, что ей делать — бежать и писать письмо, или продолжить слушать рассказ свихнувшегося супруга.

— Абсолютно, — его голос грубый, хоть он и пытается быть более мягким. Хлопок — и он открыл бутылку огневиски, что была у него в запасах. Наполнил сначала свой бокал, затем — её. Ей казалось, что она танцует в западне. Всё ведь только кончилось. Кончилась эта война. Волдеморт повержен. Зачем ещё больше усложнять нашу будущую жизнь?

— Я украл его пророчество из Министерства ещё очень давно. И вчера — шар зажегся, а это значит, что его судьба изменилась.

— И ты готов на всё, что предсказывало пророчество? — женщина оторвала взгляд с камина, в котором горел огонь, что хоть как-то её согревал, и посмотрела на мужа. Он поднёс бокал с огневиски к губам и осушил его одним глотком.