Всё прекрасно. Всё чудесно [СИ]

«Дорогой Драко,

В Мэноре все в порядке. Твой отец и я здравствуем и чувствуем себя прекрасно. Твоя новость просто чудесна и мы будем ждать вас на Рождественских каникулах.

Надеюсь, тебе удастся убедить девушку приехать к нам в поместье.

С любовью,

Твоя мама».

Он вчитывался в текст письма несколько раз. Заметил небольшую кляксу возле слова «мама». Чернила слегка растеклись на пергаменте, словно на них попала капля воды. Значит, всё не так уж и распрекрасно, как ты пишешь, мама.

Несмотря на то, что родители одобрили беременность Грейнджер, ему было не по себе. Что-то не так. Всё совершенно не так. И сомневаюсь, что мама просто так плакала.

Она знала прекрасно, как я отношусь к Грейнджер. И в прошлом письме Нарцисса прочитала именно то, что я хотел передать. Совершенно ясно, что она не давала Люциусу это письмо. Она бы не ослушалась сына. Тогда что? Почему ты плакала? Что произошло в Мэноре за несколько дней?

* * *

Люциус Малфой чувствовал себя просто прекрасно. В гостиной играли его любимые тирольские напевы и он даже моментами постукивал носками лакированных туфель по паркету в такт музыке. Ведь как удержаться от минутной слабости, если вокруг никого нет, а всё, что происходит в Мэноре, идёт по плану?

Он поправил пуговицу на фраке. Очистил заостренный лацкан от едва заметного пятна. Вновь поправил галстук и повернулся к зеркалу. Как всегда строг и идеален.

Люциус всегда стремился быть идеальным. Прекрасным сыном, затем мужем, отцом, работником Министерства и Пожирателем Смерти. У него за спиной были не одни ложь и предательство, а руки — по локоть в крови, но ему было плевать на это.

Разумеется, всё было в прошлом. Сейчас он был готов к будущему, которое ему преподнесла сама судьба. Он не жалел, что так давно украл пророчество сына. Ведь он всегда знал, что именно он исправит будущее своего старика-отца.

Сейчас его мир стал постепенно возвращаться к прежнему виду. Ему было плевать на Нарциссу, которая так старательно пыталась оградить Драко, сбрасывая все на его жизнь и счастье. У Пожирателей Смерти не существует своей жизни, а уж тем более счастье. Даже у бывших предшественников Тёмного Лорда.

Он с гордостью ещё раз взглянул на себя в зеркало и, захватив с собой трость, удалился из комнаты. Напоследок взмахнул палочкой и выключил те самые тирольские напевы, что начали ему надоедать. Он слишком непостоянен. Особенно сегодня.

Люциус грациозно спустился вниз из их с Нарциссой спальни и застал супругу в гостиной. Перед ней стояла фарфоровая чашечка с остывшим чаем. Нарцисса выглядела подавленно. Смотрела исключительно на пламя огня и старалась не замечать мужа.

Но разве супруга должна его волновать? Нет, совершенно точно, нет. Ведь сегодня у него такая важная встреча со своими старыми друзьями. И ничто не может омрачить этот день. День перед великим будущим.

— Ты не могла бы покинуть гостиную? — как можно спокойнее спросил Люциус у своей супруги. Женщина вздрогнула и быстро посмотрела на него. Безо всяких слов и препираний она поднялась и вышла из гостиной, оставив на столе так и не тронутый чай.

Отлично, нечего шататься здесь, когда в Мэнор возвращается былое величие, что она презирала всю жизнь.

Глава 18

С Малфоем Гермиона встретилась только на следующий день. Перед тем, как занять привычное для себя место на параллельном ряду, она встретилась с ним взглядом. Он словно молил сесть перед ним. Она понимала, что это было как-то связано с ответом его матери касательно всей ситуации.

Поэтому она послушно опустилась на парту перед Малфоем и Забини. Рядом с ней сел Гарри. Как бы там ни было, а он переживал за неё. Грейнджер это видела по его глазам и была не против такой компании. Рона ещё держали в больничном крыле, потому, что он решил не выходить оттуда из-за слишком массивной повязки на носу. Но Гарри сказал, что чувствует он себя намного лучше и спокойнее относится ко всей ситуации.

Прозвенел звонок и профессор Льюис даже не успел начать свою лекцию, как Малфой коснулся её спины. Она повернула голову и он протянул ей клочок пергамента. Гарри проследил за этим, поджав губы, но ничего не сказал.

Гермиона осторожно, чтобы не шуметь на весь класс, развернула пергамент.

«Мои родители „рады“. Не то, чтобы я тоже не рад этому, но меня беспокоит их радость».

Гермиона взяла в руки перо и макнула кончик инструмента в чернила. Наклонилась над пергаментом, текст которого Гарри уже успел прочесть. Она не собиралась больше хранить секреты от друга. Тем более, он хоть и опасался Малфоя, но поддерживал Грейнджер.

«Что ты под этим подозреваешь? Они догадались, о ком ты писал?»