Всё прекрасно. Всё чудесно [СИ]

Когда подруга Гермионы выбежала из библиотеки, девушка отложила тост подальше от себя и опустила голову на краешек стола. Она глубоко вдохнула и выдохнула, оценивая свое состояние. Появились ли какие-то изменения? Никаких. Она приоткрыла глаза. Что с ней происходит? Её мама рассказывала, что когда забеременеешь, то очень быстро всё поменяется. Гермиона прикоснулась ладонью к своему животу, который был скрыт блузкой и свитером. Ничего. Только едва ощутимое тепло от руки.

— Переусердствовала, Грейнджер? — услышала она голос за своей спиной. Девушка замерла, не смея сдвинуться с места. Какого чёрта ты здесь забыл? Я никогда тебя не видела в библиотеке. Решил пройтись и наконец-то набраться уму разуму?

— Тебя это не касается, — устало произнесла Гермиона и подняла голову. Взгляд пал на недоеденный тост. Она не посмотрит в его сторону. Больше никогда.

Он шагнул к ней и стал сбоку. Она чувствовала его запах. Ощущала его всем своим телом. Но не хотела даже взглянуть в его сторону.

— Тебе нужно побольше есть, — спокойно сделал умозаключение Малфой и вздохнул. Она услышала шорох пиджака. Он просто положил руки в карманы. Ничего более.

— С чего резко такая забота? — вздохнув, произнесла Грейнджер. Господи, как же неловко. Почему ты сюда пришел? Я тебя не просила. Никто не требовал от тебя этого.

— Я вижу, — произнёс он и резко присел рядом с ней. Она уловила едва заметное движение его рук. Он словно хотел прикоснуться к ней, но резко одумался. Что с тобой-то происходит, Малфой? — Что ты очень сильно похудела.

— Тебе какое дело? — резко спросила Грейнджер и повернулась в его сторону. Зря. Эти глаза… Эти серые глаза. Они были такими же, как и в ту ночь. Никакого презрения. Ненависти. Брезгливости. Простое спокойствие. Внутри Грейнджер бушевала уйма чувств. Ей хотелось заорать, высказать всё, что она о нем думает. Высказаться. Выпустить пар. И не сказать ни единого слова о ребенке, которого через неделю может не стать. Он не узнает. Она обещала себе, что никогда ему не скажет.

— Что с тобой не так? — скривился он и поднялся на ноги. Вздох. Малфой помотал головой в разные стороны и, развернувшись на каблуках, последовал в сторону выхода. Грейнджер почувствовала резкую потребность остановить его. Прикоснуться к нему. Рассказать о том, что так терзает ее душу. Рассказать обо всем.

Нет, Грейнджер, ты будешь молчать. Ты не скажешь ему об этом. Пускай потом муки совести будут терзать его голову. Ты расскажешь ему. Обязательно расскажешь. Когда придёт время.

* * *

Он злился. В первую очередь — на нее. Как она можешь так говорить после… после той ночи? Ты ведь мне нравишься, Грейнджер. С самого первого курса. И ведь сейчас, когда есть шанс получить светлое будущее, безо всяких запретов, ты не хочешь меня видеть. Господи, как же ты изменилась… Ты не была такой. Ты была светлой, прекрасной девочкой, которая всегда улыбалась. А сейчас… Ты превратилась в сломленную девушку. Очень худую и хрупкую. И когда я готов тебе помочь, ты закрываешься.

Боже, почему ты не даешь мне шанса исправиться? Ты дала мне возможность устранить все эти противные замашки, которые во мне воспитал отец. Я избавился от них. А сейчас ты забираешь у меня то, к чему я стремился.

Он шел, не видя перед собой никого. Он не знал, куда себя деть. Что сделать. Всё это время после той ночи, когда был праздник в честь победы, когда все факультеты объединились, чтобы просто на один день забыть о том, кто они есть и что пережили, она была рядом. В его мыслях. Постоянно.

Он помнил, как стоял сзади неё. Чувствовал тонкий аромат её духов. Видел её улыбку. Она улыбалась ему так впервые. За все шесть курсов она не позволяла себе улыбаться именно такой улыбкой. А Драко неловко пил алкоголь, который принесли слизеринцы. Он не верил, что она стояла так близко к нему. Но и не хотел, чтобы это мгновение так быстро исчезло.

Он подошёл к ней и прикоснулся к её плечу. Она была уже слегка поддатой, поэтому смеялась и веселилась. Опустила руку к его ладони, сжала её, словно пыталась поддержать. Она верила ему, пусть и глубоко в душе, что с Пожирателями покончено. Что он не хотел такой жизни, что была у него. Все в комнате были сломлены. И она это понимала. Поэтому и протягивала руку помощи.

Он не помнил, как они оказались в комнате. Помнил, что вокруг было темно и только свет луны освещал едва-едва помещение. Он чувствовал её поцелуи на своем лице, касался губами её нежной кожи. Ему казалось, что он не знал ее раньше. Вплоть до того момента. Ему хотелось касаться ее как можно чаще, чтобы запомнить ту легкость во всем теле, когда она была рядом. Ему хотелось выдохнуть прямо ей в рот слова, которые он не смог бы произнести вслух. О том, как она ему нравится. О том, что ему в ней нравится. А по итогу — выходил только воздух. И больше ничего.