Все продается

– Вы не в первый раз на подобных представлениях? – спросил я.

– В первый, но в Финиксе я однажды уже была, – ответила Кзти. – На автобусе «Грейхаунд». Это было несколько лет назад. Я тогда была студенткой, поэтому в таких отелях мы, конечно, не останавливались. Мы исколесили всю Америку.

– Вы путешествовали одна?

– Нет, с приятелем.

Я представил себе Кэти-студентку, путешествующую по жаркой Аризоне. Беззаботная, веселая, в джинсах, в майке, длинные волосы собраны в «конский хвост». «Счастливчик», – подумал я и покраснел, поняв, что произнес это слово вслух.

– Я не встречалась с ним уже много лет, – засмеялась Кэти.

– А сейчас вы с кем-нибудь встречаетесь? – сорвалось у меня с языка. Лишь когда эти слова были произнесены, я понял, насколько важным для меня был этот вопрос и как я надеялся получить желанный ответ.

Я получил тот ответ, на который надеялся.

– Нет, – сказала Кэти, – ни с кем. Она помедлила, потом бросила на меня взгляд. – А вы?

Я сразу вспомнил Дебби, ее круглое лицо, ее всегда смеющиеся глаза и то, о чем мы болтали за несколько часов до ее смерти. Тот разговор открыл мне глаза на многое. Я понял, что жизнь дается человеку для того, чтобы он наслаждался ею и делил ее с другими людьми. Таким человеком для меня могла бы стать Дебби. Дебби умерла, но я не забыл ее жизнелюбия, мне казалось, она и сейчас требует, чтобы я остался с Кэти, смеется над моей застенчивостью. Но объяснить все это Кэти я не мог.

– Нет, ни с кем, – сказал я. Мне показалось, что мои слова подействовали на Кэти успокаивающе, и я приободрился. – Так где вы еще побывали на том автобусе? – спросил я.

Кэти подробно рассказала мне о ее путешествии по Америке и о многом другом. О друзьях, о семье, об университете, о книгах, о мужчинах. Я тоже говорил о многом. Мы сидели на газоне лицом к бассейну и провожали взглядами других участников вечеринки, постепенно расходившихся спать. Мы проговорили до половины третьего, когда возле бассейна давным-давно не осталось ни души. Мы встали, и я, боясь испортить прекрасный вечер, попрощался с Кэти, поцеловал ее в щеку и, напевая про себя, отправился в свой номер.

Я взял такси и, как мы и договаривались, поехал в город к Джеку Салмону. Через окно я посматривал на лес щитов с рекламными объявлениями и на обожженные солнцем деревянные склады и магазины, которые протянулись по обеим сторонам ведущего в Финикс шоссе, и думал о Кэти. Я вспоминал ее темные глаза и ее умное лицо, я думал о ее незащищенности, которую я так остро почувствовал накануне, когда мы сидели возле бассейна.

Впрочем, ранимой и незащищенной была не только Кэти. Перед Кэти я раскрыл свою душу, и теперь она могла делать с ней что угодно. После смерти отца я старался скрывать свои чувства, защищать их от внешнего мира, даже от болезни матери. Свою эмоциональную энергию я направил сначала в легкую атлетику, потом в финансовый бизнес. Сила воли, целеустремленность и самодисциплина. Благодаря этим качествам я завоевал олимпийскую медаль. Благодаря этим качествам я мог бы стать первоклассным трейдером.

А теперь неожиданно для самого себя мне захотелось ослабить железную самодисциплину, которую я вырабатывал годами. Это меня пугало, но и радовало тоже. Почему бы и нет? Стоило рискнуть. Мне было любопытно посмотреть, что из этого получится.

Но захочет ли этого Кэти? Пережить отказ будет нелегко. Очень нелегко.

Мы подъехали к штаб-квартире «Финикс просперити». Все здание в буквальном смысле слова сияло на солнце. Похоже, оно было построено из того же стекла, что и солнцезащитные очки, в которых можно увидеть собственное изображение. Гигантская сверкающая коробка возвышалась над смешением из бетона, асфальта, дерева и пыли, которое составляет первый этаж любого современного американского города.

Такси остановилось возле автостоянки, оказавшейся на три четверти пустой. Я вышел и направился к главному зданию «Финикс просперити». Оно произвело на меня устрашающее впечатление. Рядом шумела оживленная автотрасса, но возле самой гигантской коробки царило пугающее спокойствие. Никто не входил в здание, никто из него не выходил. Оно напомнило мне одно из тех секретных дьявольских сооружений, которые появлялись в конце каждого второго фильма о подвигах Джеймза Бонда. Я почти готов был к тому, что меня встретит бесстрастный робот в экзотической униформе. Действительность оказалась более прозаичной: толстый охранник неохотно оторвался от газеты и жестом показал, что я могу пройти к лифтам.

Отдел инвестиций находился на третьем этаже. Секретарша предложила мне подождать, и я опустился в одно из четырех кожаных кресел, теснившихся одно к другому посреди просторной и почти пустой приемной.