Все против короля

– Вроде нет, – сказала она, подумав. – А кто это?

– Сын нашего генерального директора.

– Ты знаешь, Поля, вот как раз с вашим директором я пересекалась, и совсем недавно.

– Да? И где же?

– На конюшне.

– А как же тебя туда занесло? – искренне удивилась я. – Насколько мне известно, ты лошадей терпеть не можешь.

– Помнишь, я тебе про Геннадия рассказывала? – спросила Нечаева, и я утвердительно кивнула, хотя на самом деле именно о нем я ничего не помнила. В жизни моей подруги было очень много мужчин, и обо всех она что-то рассказывала. Только я старалась не отягощать свою память этими подробностями. – Так вот, он увлекается лошадьми. На ипподром в областной центр постоянно ездит, играет на тотализаторе. У него и свой конь имеется. Грачом зовут. Мы уже несколько раз к нему ходили на конюшню.

– Как же это он тебя уговорил? Там, должно быть, такой запах!..

– Ты права, запах там ой-ой-ой, – Алина брезгливо сморщила носик. – Но что делать! Лошадей я на дух не переношу, но вот Геннадий мне небезразличен, поэтому приходится делать вид, что и конь его нравится. А Грач норовистый такой! Он Генку уже несколько раз сбрасывал. Будь моя воля, я бы этого жеребца давно бы на бойню отвела.

– Алина, ты мне, пожалуйста, про Кудринцева расскажи.

– А что тут рассказывать, – Нечаева пожала плечами. – У вашего директора тоже лошадка имеется, серая в яблочко. Зовут кобылку Агнессой. Он ее любимой называет, красавицей, в общем, обращается к ней, как к женщине. Это так смешно со стороны!

Я попыталась представить нашего генерального, разговаривающего с лошадью, как с любимой женщиной, но почему-то не смогла. Особенно после того, как он сегодня на меня наорал и замахнулся. Конечно, я всего лишь его подчиненная, а не любимая женщина. Но Света говорила, что в далекой молодости Кудринцев ударил по лицу ее мать, которую вроде бы любил. Похоже, лошадей он жаловал больше. На всякий случай я уточнила:

– Алина, а ты уверена, что видела на конюшне именно Кудринцева?

– Уверена. Владимир Дмитриевич – личность в городе известная. Я его сто раз видела, сначала по телевизору, а потом в конюшне, вот так же близко, как тебя сейчас. Мы даже с ним обмолвились двумя-тремя словечками, а потом он к фифе своей снова подошел. Она такая ревнивая...

– Кто ревнивая? – перебила я. – Лошадь?

– Нет, не лошадь, а девица одна. Думаю, у него с ней «шуры-муры». Правда, я сначала решила, что это его дочка, но Гена сказал, что это – Рита, дочка хозяина конюшни.

– Так, это уже очень интересно. Значит, наш директор увлекается лошадьми и крутит роман с дочерью владельца конюшни? Она что же, симпатичная?

– Кто – лошадь или Ритка? – теперь уже Алина не поняла, кого я имею в виду.

– Ну, девушка, естественно.

– Кобылка посимпатичнее будет.

– Ты смеешься?

– Агнесса – на редкость красивая лошадь. Это даже я готова признать. А вот у Риты весьма своеобразная внешность. Фигурка у нее ничего, стройненькая, а вот черты лица отталкивающие.

– Да, это все очень интересно, – сказала я, анализируя полученную информацию. – Ты знаешь, как фамилия этой Риты?

– Нет. Откуда?

– А фамилия владельца конюшни тебе известна?

– Ой, как же это я сразу не сообразила! Конечно, Ритка – дочь Игоря Алексеевича Мешкова. Стало быть, она – Мешкова Маргарита Игоревна.

– Значит, Мешкова...

– Полина, ты как-то странно на все это реагируешь, – удивилась Алинка. – Ревнуешь, что ли? Тебя же вроде сынок Владимира Дмитриевича интересовал, разве нет?

– Да, интересовал...

– А почему? Подожди, я попробую угадать. У тебя с ним роман, да? Вот так новость! А знаешь, судьба любого романа зависит от первоначальной оценки. У сына директора завода с активами, наверное, все в порядке, да?

– Наверное, – сказала я, усмехнувшись.

– Слушай, а вот с нервами у вашего директора как-то не очень. Я тут один случай вспомнила... Даже не знаю, говорить тебе или нет, – замялась Нечаева. – Все-таки Кудринцев твой начальник, а возможно, и будущий свекор...

– Да говори уж, раз начала, – попросила я, с трудом сдерживая улыбку.

– Однажды я видела Владимира Дмитриевича в таком гневе, – Алинка осуждающе покачала головой. – Вроде интеллигентный человек, директор завода, а вел себя как последний сапожник.

– А если поконкретней?

– В общем, там с его кобылой что-то случилось. То ли плохо убрали у нее, то ли накормили ее чем-то не тем, то ли что-то еще, я толком не поняла. Когда мы с Генкой зашли, конфликт был уже в самом разгаре. Кудринцев обвинял во всем рабочую конюшни, схватил ее за грудки...

– Женщину за грудки? – перебила я.

– Да, женщину. Точнее, малопривлекательную тетку лет этак пятидесяти. Она была одета в широкий рабочий костюм, он на ней мешком висел. Так вот, Кудринцев схватил ее одной рукой за куртку и стал мотать туда-сюда, а другой рукой так и норовил ее по морде, то есть по лицу ударить.

– И что, ударил?