Все против всех

Подобных соединений у красных было немало. Помимо уже упоминавшейся бригады Примакова была и Стальная дивизия Дмитрия Жлобы на Кубани, там же и легендарная Таманская армия, известная по "Железному потоку". Ее командарм, Елифан Иович Ковтюх, - кубанец. Это и Особый Донской кавкорпус, ставший впоследствии Второй Конной армией. Ее командарм - донской казак Филипп Миронов. На Урале это уже упоминавшийся 1-й Оренбургский имени Степана Разина полк, впоследствии развернутый в кавбригаду под командованием Г.Томина. Да и легендарная 1-я Конная в значительной степени состояла из казаков , и ее прославленный вожак Семен Михайлович Буденный с Дона.

Между прочим, та смертельная вражда, которая разделила Буденного с его бывшим командиром Борисом Мокеевичем Думенко, комкором Особого конно-сводного корпуса, объясняется не только личными мотивами. Ведь Думенко в бытность свою командиром Буденного выпорол последнего плетями за то, что бойцы Буденного изнасиловали нескольких женщин. Подобные "подвиги" для буденовцев были едва ли не нормой, за что Деникин называл их бандой, а их шефа - бандитом-вешателем. Самое интересное, что почти в тех же выражениях величал Семена Михайловича и Троцкий. Но здесь явно застаревшая вражда и недоверие казака к иногороднему. Показательно, что такую же неприязнь к Думенко, не объяснимую никакими сугубо личными впечатлениями, питал и Жлоба.

Судьба этих червонных казаков после войны была трагична. Те, кому не "посчастливилось" пасть на фронтах, были поголовно истреблены советской репрессивной машиной. Первым эту чашу испил в 1921 году Миронов, но не миновала она в 30-е годы и Примакова, и Ковтюха, и Жлобу, и братьев Кашириных. Исключение - судьба Буденного: здесь сыграли роль его личная близость к Сталину и привилегированное положение, в которое была поставлена 1-я Конная армия как инструмент противостояния Троцкому в рядах Красной Армии. Это противостояние началось еще в годы войны, когда, к примеру, в 1920 году Реввоенсовет с подачи Троцкого приговорил буденновского начдива А.Пархоменко к расстрелу за дикие зверства в черте оседлости евреев. Сталин добился замены ему "вышки" на разжалование в рядовые, а через два месяца Пархоменко восстановили в прежней должности.

Большая же часть казачества уже к середине 1918 года сделала свой окончательный выбор: красные - враги. "Коммунисты дюже свирепы" - вот подлинное высказывание тех лет.

И красные тоже окончательно определились... Выходит в свет знаменитое постановление о расказачивании за подписями глав большевистского руководства.

Громом прозвучит требование одного из руководителей Красной Армии Ионы Якира о "процентном истреблении всего мужского населения в казачьих районах" (именно так!).

Обратите внимание - казачество стало единственным этносом (или, если хотите, субэтносом) России, по отношению к которому большевики соблаговолили выпустить подобную директиву. Конечно, Ленин и его команда явно не считали казаков за народ и, призывая к его уничтожению, просто распространили на них систему красного террора как против неугодной социальной группы. Почти в то же время Ленин призывал, например, к истреблению интеллигенции. Однако факт есть факт:

особая позиция по казачеству у красных несомненна. И она выражается в одном слове: убить.

"Нет ни одной семьи, где не оплакивали бы погибших... Дон онемел от ужаса", - написал летом 1919 года в своем воззвании Филипп Миронов. И так было повсеместно. Чудовищная статистика: только в азиатской части России от Урала до Владивостока - к 1922 году было уничтожено до полутора миллионов казаков. Это не считая Дона и Кубани! Среди них погибших на фронтах - не более трети. Одним словом, мы имеем дело с натуральным геноцидом целого этноса, по масштабам сравнимым с турецкой резней армян в 1915-1923 годах или с Холокостом - уничтожением евреев нацистами в 30-40-е годы.

В этой жуткой истории у Урала своя, особенно трагическая страница. Если трагедию казака в годы гражданской войны можно назвать крестным путем, то Урал - это подлинная Голгофа. Роль палача Уральского казачества выпало сыграть Чапаевской дивизии. Фурманов свидетельствует: едва вступив на казачью землю, Чапаев "уловил, что с казаками бороться нужно иначе, чем с насильно мобилизованными колчаковскими мужичками...Главное здесь - не захватывать территорию, главное - уничтожать живую силу". И это стало обычной практикой. Описывая в одном из своих стихотворений известную историю контрудара казаков атамана Толстова против занятого чапаевцами Лбищенска (в ходе этой операции и оборвалась жизнь Василия Ивановича), поэт Михаил Зенкевич написал:

Но, оправившись от заминки,

Справили чапаевцы по ним поминки.

И далее - описание, как по всей земле казачьей не осталось ни кола, ни двора - ничего... Снова Дикое поле, не тронутое лемехом плуга. Как будто и не жил здесь человек.