Все против всех

Они несли с собой в город особую субкультуру — ту, что позднее социологи назовут культурой посада (или предместья: «Они восстали из предместий» — так и напишет о них впоследствии М. Волошин). Многие из черт этой субкультуры оказались чрезвычайно живучими в советскую эпоху. Так, неоднократно констатировалось исследователями, что, к примеру, коммунальный быт или, скажем, старушечьи посиделки во дворе, превращающиеся для обитателей этого двора в натуральную полицию нравов, не что иное, как уродливо трансформировавшиеся в условиях города черты сельско-общинных норм поведения. Кстати, нечто подобное довольно часто встречается в XX веке и за пределами России — в странах, где происходят схожие процессы (например, в Латинской Америке, что четко зафиксировано послевоенной латино-американской литературой магического реализма).

Как известно, Урал — край традиционно промышленный и рабочий. То, что заводы на Урале строились с петровских времен, привело к тому, что рабочий класс здесь стал потомственным, с психологией мастеров, зачастую владеющих семейными производственными секретами и передающих их по наследству. Рекомендую всем желающим обратиться в Нижнетагильский краеведческий музей — там материала на эту тему, что называется, залежи: из этой демидовской вотчины вышли десятки талантливых инженеров, механиков, изобретателей (среди них — создатели первого российского паровоза Ефим и Мирон Черепановы и изобретатель первого велосипеда Ефим Артамонов), а также династия художников и граверов Худояровых. Квалификация таких рабочих (они гордо называли себя мастеровыми) была чрезвычайно высокой, и в пореформенную эпоху ей стал соответствовать и уровень жизни: очень советую опять-таки посмотреть в том же Нижнетагильском музее зал быта рабочих весьма впечатляющее зрелище в смысле достатка!

Уральские рабочие вообще, в отличие от своих собратьев из Центральной России, отнюдь не были пролетариями, которым нечего терять, кроме своих цепей. Уральцы, все без исключения, имели дома, приусадебные участки, земельные угодья — то есть сохраняли в себе некоторые черты крестьянства. Именно это привело их к конфликту с большевиками, так как последние вовсю старались сделать из уральских мастеров хрестоматийных пролетариев. Коммунисты не только отбирали у рабочих землю и недвижимость, но даже запрещали им ловить в заводском пруду рыбу. Дескать, знай, быдло, свой станок! А остальное тебе не обязательно…

Рабочие Урала создали не только мощную промышленность, но и оригинальный и богатейший фольклор. По части представительности жанров и по художественности народное творчество нашего края — одно из самых полных в России.

Не могу не процитировать следующий перл, записанный в 1961 году от 83-летнего Ф. Верещагина в Шалинском районе:

«Преславное чудо, небо украшено звездами, земля — цветами, Петербург господами, Москва — церквами, Дон — казаками, Казань — татарами, Вятка слепнями, Оренбург — башкирами, Красноуфимск — черемисами, Екатеринбург торгашами, Верх-Исетский — мастерами, Шарташ — варнаками, Шадринск пихтовыми голенищами, Верх-Нейвинск — обушниками, Шура — немытыми кулаками, Таволги — шубниками, Висим — кокуручниками, Грязной завод творожниками, Нижний Тагил — хохлами, Верхний Тагил — кошелями, Воробьи зобами, Утка — новыми лаптями, Пермяки — грязными местами, Сылва дубасами, Шайтанка — хвастунами, Мартьянова — зипунами, Волегова токунами, Илимка — колдунами, Тепляки — соломой, Кедровка — пареньками, Симонята — ерунами, Лом — тремя зобами, Кын — бражниками, Пермь — сигами, а мы, братья, здесь — добрыми делами».

Великолепно, не так ли? Каково языковое художество! Так и напрашивается аналогия с уральскими народными промыслами (многие из которых всемирно известны — тагильские подносы и кружева, туринская игрушка, Касли, оружие из Златоуста).

Между прочим, эта фольклорная россыпь — та самая «Малахитовая шкатулка», из которой потом будет черпать свои самоцветы Павел Петрович Бажов…