Все пули мимо

- Нет, - быстро отвечаю, боясь, что он снова кейс откроет и начнёт меня бумагами забрасывать - уж лучше бы сразу гранатами, чтоб, значит, без мучений особых прикончить.

- Хорошо. - Он встаёт. - В следующий раз прошу меня с отчётом не задерживать, - скрипит на прощание и уходит.

- Я тоже могу идти? - заискивающе вопрошает Корень. Морда у него по-прежнему зелёная, но держится уже ничего. То есть выносить не придётся.

- Нет, - отрезаю я, но разговор с ним не продолжаю, а начинаю с ведомостью знакомиться. Вверху таким это красивым шрифтом набрано: "Ведомость по зарплате бригады строителей". Во дела, хмыкаю про себя. Они бы ещё "строителей капитализма" написали! Ну, дальше название липовой фирмы, неделя оплаты, месяц, год и наши фамилии с причитающимися суммами.

Смотрю на суммы, и в глазах рябить начинает. Ни хрена себе! Теперь понимаю, почему я ведомость никогда не видел и даже не подозревал о её существовании! Ай да Харя! Да если бы я получал столько, может, и нос в хозяйскую кормушку не совал. Кажется, я начинаю разуметь, почему Хозяин меня на Харю так легко разменял... В голове мелькает шальная мысль - а что, если и я так? - но я её, подлюку, давлю в зародыше. Второго предупреждения от Бонзы не будет, да и ребята, когда "капусту" сполна получат, отношение ко мне немного изменят.

- Расписывайся и получай "зарплату", - пододвигаю ведомость Корню.

Он читает сумму и шалеет. Куда только его бледность да растерянность деваются.

- Слушай, Пе... - он спотыкается на слове и поправляется: - Борис, может, обмоем это дело? Тут неподалёку тошниловка новая открылась, харч нормальный, тёлки фирмовые, а?

- Нет, сегодня не получится, - смотрю сквозь него пустым взглядом. Да и не всё мы с тобой решили. Значит, так: в следующий раз отчёт будешь сдавать вместе с "налогом". Ясно?

Корень понимающе кивает и всё ещё цветёт.

- Ну и надеюсь... - здесь я картинно потягиваюсь, будто с устатку после долгого рабочего дня. Но потягиваюсь так, чтобы пола куртки распахнулась и была видна кобура на заплечной портупее. - Надеюсь я, что на будущей неделе закрытые киоски на рынке откроются и свой должок вернут.

Увял Корень по счёту раз. Дошло до него, что я его уловку просёк, и, как рентгенолог, его, падлу, насквозь вижу.

- Да-да... - бормочет, а щека у него дёргается мелко-мелко так, будто желе на вилке. - Непременно...

- Ну, если меня понял, то свободен, - отпускаю его, словно грехи прощаю. - Ребят позови, "зарплату" получать.

И как он последнюю фразу услышал, даже не знаю, так как стартанул при слове "свободен" что твой стратегический перехватчик по команде "час 0" - с четырнадцатикратной перегрузкой и переходом звукового барьера на месте старта. Но ребят мне самому приглашать не пришлось - передал-таки он мою просьбу, - и они по очереди стали заходить за "капустой". Врёт, наверное, что-то физика о скорости звука...

7

Конечно, сегодня можно было устроить и "расслабуху", но завтра предстояло новое дело с Сашком, а похмелье у меня обычно зверское. Литра не хватает, чтобы в себя прийти, да и какой из меня тогда "работник"... Так что ребята пошли "расслабляться" без меня, а я поехал в город, зашёл в детский магазин и накупил Пупсику гору шмоток - хватит ему в драных опорках шастать.

Возвращаюсь домой, дверь открываю, и прямо с порога запахи обеда так в нос шибают, что коленки подкашиваются. Чуть нокдаун не получил, ибо только сейчас и понимаю, насколько проголодался - оказывается, весь день-то ничего не ел. Во как работа выматывать может - глядишь, скоро совсем пролетарием стану.

С кухни Пупсик выглядывает, в улыбке цветёт, приглашает:

- Кушать подано, Борис Макарович!

Бросаю свёртки в прихожей, снимаю куртку, шустренько мою руки и бегом на кухню.

Батюшки-светы, словно в кабинет какого шикарного ресторана попал! Сервировка - что на званых обедах, которые в кино только и увидишь, а уж яства, что Пупсик сварганил да по посуде красиво так разложил, я нигде не видел. Разве в книге "О вкусной и здоровой пище" сталинских времён. Но там они на картинках - как говорится, видит око, да зуб неймёт; а здесь - вот они, и такие умопомрачительные запахи источают, что у меня, как у собаки Павлова, полный рот слюны вмиг набежал.

Пупсик мой споро на табурет взгромождается и мне советует:

- Присаживайтесь, Борис Макарович, и извольте откушать что бог послал.

Глянул я мельком на него, и оторопь меня взяла. Рубашечка на нём хоть и чистая да опрятная, но столько на ней заплат разноцветных, что и не поймёшь, из какой она материи на самом деле была сшита. А штаны "хабэ"-шные уж и цвет от линьки потеряли. Ни хрена себе "натюрморд" получился!

Сглатываю слюну, но за стол не сажусь.

- Так не пойдёт, - говорю. - Идём-ка в комнату.

- Это что - туда всё переносить? - не понимает Пупсик.

- Нет. Ужинать здесь будем, но позже.

- Так остынет всё! - обижается он.

- Не успеет, - бурчу я и по новой сглатываю опять набежавшую слюну.

Захожу в комнату и начинаю свёртки потрошить да шмотки на кресло бросать.

- Переодевайся! - командую.

- Это... всё мне?! - деревенеет Пупсик.