Все пути ведут на Север

«Вы, может быть, не знаете, что несколько недель назад в бою был пленен медейский принц Дэмьен Кириан, местонахождение которого ныне держится в тайне. Я говорю «не знаете», поскольку сведения об его пленении широко не распространены, но ко мне поступили из надежного источника. До недавнего времени полагали, что принц — единственный уцелевший в битве, но это не так — и это тоже мало кому известно. Я достоверно знаю, что еще один человек остался жив, — друг и соратник принца, служивший под его началом медейский офицер, дюк Ив Арну. Недавно дюк Арну обратился ко мне за помощью, оказать которую я, увы, не в силах. Он намерен выяснить, где держат принца, и будет благодарен за любые сведения, которые могли бы помочь ему в поисках. Я взял на себя смелость направить дюка к вам, Илис, дав ему, возможно, не слишком обоснованную надежду на вашу помощь. Он обрисует вам ситуацию более полно, меня же прошу простить за те обрывочные сведения, которые я изложил в письме. Дюк Арну — надежный человек; о вашей близости к императору он не знает, решайте сами, ставить ли его в известность.»

Нет, Слоок, несомненно, был сумасшедшим: писать подобные вещи открытым текстом!.. На психов, напрочь лишенных инстинкта самосохранения и стремящихся к самоубийству, Илис везло невероятно. По Слооку давно плакала плаха; он торопился убиться сам и тащил за собой Илис и несчастного медейского дюка, которого послал прямиком в логово императора, не предупредив! И дурак же будет этот дюк, если явится…

Но что Рувато с ней-то делает! На что ее толкает! Взволнованная Илис скомкала письмо на коленях, борясь с желанием сию минуту пойти и бросить его в камин. Сжечь его, разумеется, необходимо, но не здесь и не сейчас, не при Бардене, и не в остывшем камине.

Ладно, сказала себе Илис. Может быть, мне повезет по-настоящему, дюк окажется человеком разумным и не явится ко мне за помощью. Уж он-то должен понимать, на какой риск идет? Впрочем, ему ведь ничего не сказали про императора…

Илис так погрузилась в размышления, что не сразу заметила, как в комнате стемнело, и как в воздухе засветились полосы бледного магического огня. Спохватившись, он подняла голову и встретилась взглядом с Барденом. Уже минут десять он сидел, подперев кулаком голову, и с любопытством в желтых глазах глядел на нее. Илис смешалась и стала расправлять и разглаживать письмо.

— В чем дело? — поинтересовался Барден. — У тебя такое лицо, как будто ты уксуса хлебнула. Неприятные новости?

— Да, — поспешно ответила Илис. — Неприятные, даже очень. Рувато пишет, что снова дает о себе знать рана.

— Это не шутки, — очень серьезным тоном сказал Барден. — Твоему другу нужно лучше беречь себя.

— Я напоминаю ему об этом в каждом письме, — заверила Илис, ломая голову, притворна ли его серьезность или нет.

— Я знал старого князя, — заявил вдруг Барден. — Достойный был человек, приятно вспомнить. Сын его, кажется, совсем в другом роде. Говорят, он теперь едва ли не первый законодатель мод у столичной молодежи?

— Насчет этого не могу сказать, я не знаток моды. Но почему бы и нет? После ранения развлечений у Рувато осталось не так уж много.

— Да, судьба распорядилась не слишком справедливо, — довольно равнодушно кивнул Барден. — Офицером он раньше был толковым, как мне говорили.