Все пути ведут на Север

— Ну, золото от меди они уж точно отличат, — сказал Ив. — Увидят хоть одну монету — и тут же затыкают нас вилами, чтобы заполучить остальное, — при упоминании вил он покосился на Грэма. — Двенадцать знает, что взбредет в голову этому люду. Не стал бы я с ними связываться.

— Можно не связываться, а просто стащить втихую пару уток, — предложил Грэм, уже предвкушая реакцию черноволосого медейца. И реакция не заставила себя ждать: Ив взорвался.

— Ты! — рявкнул он, вскакивая и хватаясь за меч. — Ты предлагаешь мне украсть??!

— Ив! — одновременно вскрикнули испуганные девушки, а Оге попытался поймать его за руку — тщетно.

— Во-первых, тебе не предлагаю, — возразил Грэм, аккуратно отодвигаясь от клинка, нацеленного прямиком ему в нос. — Я и сам управлюсь. Во-вторых, если уж сей прямой способ действия оскорбляет твои чувства, то кто мешает тебе подкинуть пару монет на птичий двор — вместо унесенных уток — в порядке компенсации?

Ив уставился на него с подозрением.

— Ты что, смеешься надо мной?

— Ни в коей мере. Ну а если предложенный вариант для тебя слишком мелок, могу предложить план более масштабный: мы выходим на дорогу и поджидаем обоз с не слишком большой охраной… впятером-то мы должны справиться… если дело выгорит, мы будем и с провизией, и с деньгами.

Теперь уже не только Ив, а и все остальные глядели на Грэма с изумлением и гневом.

— Это же разбой! — возмутилась Ванда.

— Впятером?! — одновременно с ней возопил Ив. — Ты собираешься втянуть в это дело девушек?!

Грэм с трудом удержался от улыбки. Значит, против его плана как такового Ив не возражает, а смущает его только участие в грабеже Ванды и Корделии.

— Можно попробовать втроем, — убийственно серьезным тоном согласился он, помедлив. — Что до твоего возражения, Ванда — называй, как хочешь; но, согласись, в городе нам все равно понадобятся касотские деньги… ведь мы идем в город, не так ли?..

— Так, — кивнула Ванда. — Но разбой — это не выход. Я… я запрещаю! И вообще я не понимаю, как такое могло прийти тебе в голову! А ты, Ив! Как ты мог его поддержать?!

Негодование ее было искренним и шумным. Грэм же почувствовал на себе насмешливо-понимающий взгляд Ива — похоже, этот медеец видел его насквозь, — и поспешил сделать непроницаемое лицо. Впрочем, иногда Ив бывал по-солдатски практичен и готов был поддержать Грэма в, мягко говоря, сомнительных предприятиях… хотя Грэм не очень понимал, почему обозы грабить — можно, а стащить пару уток или кур из крестьянского сарая — нельзя. Тут, видимо, проходила какая-то тонкая грань, недоступная его пониманию.

— Ладно, — сказал он, когда возмущение Ванды иссякло. — Оставим вопрос с обозом. У кого еще какие предложения?

— Можно продать что-нибудь, — влез Оге.

— Что, например?

— Что-нибудь ненужное…

— Может быть — тебя? — ядовито спросил Ив.

Оге возмущенно округлил глаза и открыл было рот, чтобы отшить приятеля, но его опередил Грэм.

— Не ссорьтесь. У нас есть вот эта побрякушка, — сказал он, щелкнув себя по серьге в ухе. — Стоит она немало…

— И тебе будет не жаль продать ее? — полюбопытствовала Ванда. — Она красивая…

— Не жаль нисколько. А впрочем… — Грэм на секунду задумался; новая мысль пришла ему в голову, — я знаю еще один способ, как добыть деньги.

— Какой?

— Оставлю пока эту мысль при себе, чтоб не спугнуть. Но нам придется-таки выйти на дорогу.

— Надеюсь, никого грабить не придется? — снова заволновалась Ванда.

— О нет. Это способ совершенно честный… ну, почти…

Позже Грэм не раз себя спрашивал, чья была воля, почему получилось так, что, выйдя на дорогу, он встретил именно Бардена — ведь кто угодно, кто угодно мог проехать в этот день, в этот час по приграничному, достаточно оживленному тракту! Не будь этой встречи, и вся его жизнь пошла бы иначе, и, возможно, оказалась бы куда более благополучной. Но ему встретился именно Барден… сколько раз Грэм проклинал себя за то испытание судьбы — или воли Двенадцати, кому как угодно, — которое он сам себе придумал и навязал.

Видят боги, куда веселее и безопаснее было бы и впрямь ограбить обоз.

Глава 4

Несмотря на летние месяцы, в долине было холодно. Мощный ровный ветер дул, не прекращаясь, и гнал холод с моря. Бардену очень нравился ветер, в нем чувствовалась несокрушимая жизненная сила. Ему вообще больше нравилось бывать на открытом воздухе, чем в четырех стенах. Ветер делал его мысли ясными, а голову — легкой, изгоняя боль и усталость, которые хоть и не стали частыми гостьями, но нет-нет да и напоминали о себе.

Может быть, именно поэтому Барден так охотно пускался в длинные конные путешествия вместо того, чтобы шагнуть в портал и в мгновение ока оказаться на месте.